Лука также был настороже этой ночью, словно активировал внутреннее чутьё, чтоб в случае чего среагировать. Однако сам образ дрожащей девушки, её стан и даже маска насколько цепляли взгляд, что сосредоточится было сложнее. Из-за чего Джокер отчётливей понимал насколько опасно гулять ночью с тем, кто хоть немного... дорог? Нравится? Этот вопрос Лука ещё точно не смог определить. Визитку взяли, а значит заинтересованы в предложении — это радовало и утешало. Лука давно лелеял надежду показать один цветок, что вырастил специально в честь девушки.
— Смогу поладить, ему нравится цветы? Эх, только если он положительно воспримет визит посреди ночи. — даже если бы Джокер не увлекался растениями, то в чужом доме тем более ничего бы не стал трогать. Он это правило запомнил на всю жизнь, когда замаскированная реликвия оказалась в мебели. Шрам у него и по сей день, в числе прочих других. — Обычно там только я или моя матушка. Больше никто не знает про это место, оно для меня... слишком дорого, поэтому я никому не рассказывал. Так что заходи спокойно.
Анна — женщина, что воспитала Луку — весьма спокойна, даже когда не было хорошей защиты и пробрался внутрь найтбрингер, матушка его встретила с улыбкой, поговорила с ним о многом, а затем они разошлись. Иногда казалось, что эта женщина готова принять смерть или же умерла давно, поскольку любую опасность она встречала с улыбкой, словно готова была принять все последствия. Вот этот феномен найтов и не ясен, одна из таких работает в картах, но говорит предельно точно, что это не она, а кто-то другой стоит за её душой.
— Оу, очень умно, что они так поступили. Хотя и сам вкус кофе нравится не всем, а кто-то бит полезен, кто-то нет. Возможно и здесь просто одна из вариаций, которая подойдёт не всем. А чтоб не было дурных ассоциаций — лучше не знать что за кофе пьёшь.  — задумчиво произнёс Лука. — Горячий шоколад мне всегда нравится больше.
Мужчина мимолетно вспоминал про миссию в горах, про то, какие были слухи о каннибализме и как расслаблял горячий шоколад. Когда хочешь выжить — любые нормы морали идут коту под хвост. И редко кто это понимает.
— Да, руководство одно, а методы разные. Однако кто есть кто — выяснить не удаться. Поскольку каждый переводит стрелки, почему-то быть пациентом считается позорным. Но разве не пациент способен лучше понять всё, поскольку у него есть опыт, он увидел суть изнутри. А профи может не замечать многое, основываясь только на логике, иногда и её нужно отпустить. — кивнул мужчина, невольно вдыхая аромат табака, от которого щипало в носу.
— Мог, но не нарвался. И риск я прекрасно понимал, однако именно ради возвращения дяди стал таким, каким должен быть. Поэтому что-то во мне взбунтовалось, заставляя пойти на риск. — в любой ситуации, на тот момент, Лука был в проигрышной позиции как ни крути. При этом всем, если уметь играть по своим правилам — то даже проигравший станет победителем.

Лев в недоумении посмотрел сонным взглядом на напарника. Долго обдумывая его слова в попытке хоть как-то понять происходящее.
— А что...? Как ты меня пустил к таким? Куда смотрел? А ты откуда знакомых знаешь? — даже сонный и слабый Лев никогда не признает себя виноватым, продолжая удобно качаться на чужой кровати в такой вальяжной позе, будто она его собственная. — А зачем меня раздевать? Я и так слишком сексуальный. И ты снимаешь штаны слишком... — Лев шумно сглотнул слюну. —... даже мёртвая она так не делала, всегда робко, всегда неуверенно, не так как сейчас.
Лев наблюдал за водой в которой сидит, за клубами пара и Френком, что находился так неприлично близко, аж сердце выпрыгивало из груди. На месте было сложно усидеть от возбуждения, где каждая клеточка тела просила взять её, коснуться, ласкать, как можно томно и долго. Он чего подобие скулежа вечно терзало грудную клетку, а уши были плотно прижаты к голове.
— Ну так они, мм, это. Про них говорят, что неправильно. И они... про найтов тоже говорят, что неправильно, но мы такие и нам хорошо. Почему же тогда остальное неправильное? — немного путанно, но с каким-то лёгким прояснением произносит мужчина. Вроде как и понимая, что люди больше порицают, чем там что-то такое страшное, поскольку он является воплощением этого страха. Но как же хорошо отпустить себя, получить свободу и пролить первую кровь во имя своей славы, безграничного величия. Потому Льву было интересно что-то запретное, абсолютно всё, правда меньше всего он думал, что этот интерес вызовет тот, с кем цапались чуть ли не ежесекундно.
А вот на следующую фразу как-то так встрепенулись, замерли, устремив слишком осознанный и шокированный взгляд на напарника, в котором плескался дикий ужас. А затем с тихим шёпотом произнесли:
— Не шути так. — шумно выдохнув, получив заряд адреналина Льва снова начало клонить в сон, особенно когда мочалка касалась кожи. Заставляла ронять с губ томным, тихие стоны, прикрывая глаза в удовольствии, выгибаясь как можно сильнее под ласковыми движениями с шумным выдохом. Поймав Френка за затылок, наблюдая за его манящими губами. — Зачем ты меня пачкал кровь? Мы гуляли вместе? — и как только расстояние сократили, как только чужие губы коснулись собственных, а влажный язык взбудоражил не на шутку. Лев задрожал так сильно, так громко застонал, будто ему больно и сладко одновременно. Прижимая к себе одной рукой, нервно ёрзая бёдрами от возбуждения, Лев опустил свою руку под воду, поймав пальцами налитый кровью член, чтоб сжать его да посильнее, с тихим скулежом сообщив в губы напарнику. — Там так тяжело.

Эти выдающиеся части Лука тоже очень хорошо заметил, к ним сейчас он и прижимался, не слишком удивляясь шрамам девушки. Такое ощущение будто их и не было. Ведь собственное тело также покрывали тысячи шрамов: какие-то были более глубокие, какие-то менее, но у каждого своя история от героической, до абсолютно случайной. Но тянуло к девушке не это, а что-то иное, загадочное поведение, отличавшееся от других дам коренным образом. Водочка была более спокойная и рассудительная что ли, без наивности логичная и от того Лука легче её воспринимал, да и понимал тоже.
— Тогда сегодня можно попробовать что-нибудь новенькое. — прошептал Джокер в столь прекрасные, мягкие и сочные губы, которые с упоением покусывал легонько, не напирая слишком сильно. Он будто пробовал крепкое вино медленными глотками, чтоб языком ощутить сладковатый вкус, и не опьянеть сразу. Пар создавал туманную дымку, от чего это всё казалось каким-то нереальным. Почему он так смело шагнул к цветку ночи, чтоб насладиться ароматом и только? Язык касается чужого, до лёгкой щекотки, шумного выдоха вожделенной страсти, переплетая языки до слабости во всём теле. Пока он не встретил никого сопротивления, никакого намёка на то, что делает неприятно. И это... почему? Он конечно знал многих женщин, но они все были столь робкие, страшились всего и вся. Водочка не такая, однако Лука сейчас с ней осторожен и очень. Но разве этого желает возлюбленная ночи, её прекрасное дитя. На секунду он прервёт поцелуй, чувствуя как пикантно качнули бёдрами, насаживаясь сильнее на палец, под томящийся в груди выдох. Ночь дикая и опасная, а значит... Лука внимательно посмотрит девушки в глаза, потянув пальцы на себя.
— Если тебе что-то не понравится — можешь ударить меня, иначе мне сложно будет прийти в себя. — произнёс он как можно более доброжелательным тоном, слабо улыбнувшись. Опуская взгляд ниже, по женской груди с  торчащими сосками, что так и манят к себе. А затем поймет девушку за талию, медленно разворачивая её. — Вот так повернись. — и дальше события произойдут стремительно, Водочку развернут с рыком, притянут за ягодицы к своему паху. Скользнув влажным членом между ног, ощутимо потеревшись головкой вдоль нежных створок. Наклоняясь и касаясь губами на тяжелом выдохе спины, покрывая её поцелуями, заставляя прогнуться сильнее. Поддаваясь бёдрами назад, медленно потираясь, чтоб также медленно вновь поддаться вперёд, чуть резче в самом конце. Оглаживая головкой, надавливая на бугорок клитора снизу вверх, весьма ощутимым касанием, раскрывая бугорок полностью и беспрепятственно его лаская. Снова чуть поддаётся назад, попутно покусывая выпирающую лопатку, пока шаловливые пальчики скользят выше по талии, вверх к груди, легонько задевая бутон соска. И на тихом стоне вторую руку опускает на живот девушки, ниже, ниже, пока средний палец не скользнёт к чувствительному бугорку, надавит резко, массирующими движениями. Пока головка совсем на немного, с дрожью нетерпения медленно проникает во влажную глубину, но не полностью, а до тихого шёпота ожидания. — Мне продолжать? — и не дожидаясь ответа Джокер со всей силы вонзится в податливое тело девушки на громком стоне.

Всегда есть риск погибнуть в ночи, независимо от того, с кем гуляешь. Один неверный жест, шаг, взмах косы — и всё твоё преимущество псу под хвост, а смерть бережно раскрывает свои объятия. Всегда есть шанс погибнуть, детей ночи может что-то вывести из себя и они, неосознанно, случайно, не успевая опомнится, своими руками погубят то самое дорогое, что у них было в этой короткой прогулке.
— Охо, мне уже интересно. — как может быть интересно, так может быть и опасно идти ночью в чужой дом, хозяин которого явно мало чего боится. Но если он любит цветы... возможно хищные, которые питаются людьми. Или лучше о таком не думать? — Примерно по той же причине, почему ты не бросила меня в корпусе Шахмат.
Лука прекрасно понимаю, что такую информацию кому попало не говорят. Всё-таки на некоторые цветы он потратил годы жизни, и меньше всего ему хотелось бы их потерять. Да, пускай они с Водочкой были знакомы совсем ничего, в сравнении с другими людьми, однако можно всю жизнь прожить с человеком и не научится ему доверять, поскольку он не делает поступков, способствующих этому самому доверию. А можно увидеть человека один раз и понять, что в нём благородства больше, чем у всего замка Карт и прилежащих территорий. Возможно ли влюбиться в особые качества характера при первой встрече? Возможно, если до этого дня ты не видел никого подобного, пускай и многих встречал. Самый надёжный друг познаётся в беде, а когда к Луке пришла такая беда — он был один. Но и ему сошла благодать в виде цветка ночи.
— Хех, это да, что уже говорить о беременных, там совсем необычные предпочтения. — покачал головой мужчина. — Наш мир кажется кому-то выдумкой сумасшедшего. Но для нас он нормальный. Как тогда понять? Там ты болен, а здесь нет. — движения силуэтов в темноте также заметили, напряглись, однако рычание ноши и общая убийственная аура от него явно делали своё дело.
На комментарий о куске мяса немного удивятся, вспоминая своих товарищей, что мог идти на верную смерть, потому что так нужно было. А что если к ним также привыкли, считая куском мяса? Что если их можно было спасти, если бы не циничность всего.
— И правда, наверное привыкаешь. — не весело отозвался мужчина.
Растения удивили, сам аромат будоражил естество. А ноша даже как-то мило замурлыкала, словно почуяла что-то очень знакомое. Лука лишь улыбнулся, что найтбрингеры могут радоваться как дети чему-то, прекрасно осознавая, что эта милота стирается в мгновение, только начнут жаждать крови.
— Ох, здесь красиво. Я б жил в таком доме. — шёпотом восхитился Джокер, осматривая чужие владения. Шагая в сторону дома.

А Лев, качаясь на чужой постели, углубился в раздумья, пытаясь переварить информацию, с кем он там вообще успел погулять.
— Мнгх... напарник в беде с какими-то типами, а ты ничего не делаешь. — пробурчал мужчина, с явным возмущением, постоянно ёрзая на кровати, словно ему что-то мешало.
— Мыть... как бы, мыть... нет, не одетым. И я могу вылизать себя. — жалобно заскулил Лев, когда пальцы напарника задели разгорячённую кожу. Даже чуть приподнимаясь, позволяя стянуть с себя штаны, словно так нужно, так правильно и так было всегда. Дрожа, шумно выдыхая, когда оголяется кожа перед тем, кто так сильно нравится. Пока глаза неотрывно наблюдают за действиями Френка, а щёки пламенеют румянцем.
— Я всегда слушаю мнение других, чтоб сделать наоборот. — гордо вздёрнул подбородок Лев, он тут самый умный, самый главный и вообще самый! Конечно было тяжело принять не что говорят другие, сколько самому осознать происходящее. Для Льва это всё было неправильно, что отношения, что странная улыбка и тепло разливающееся в груди. Сама привязанность к кому-то. Разве это правильно? Он ведь чудовище и не должен этого чувствовать.
— Если это не сон, то ты меня возненавидишь и погонишь, мерзко скривившись на то, какой я. И мне бы было плевать на это, если бы не...  — тихо вздохнул Лев, так и не озвучив то, что даже в мыслях боялся произнести. — Я всегда тебя зову, особенно во сне. И ты приходишь ко мне. — шёпотом произносит мужчина, когда чужие губы совсем близко, такие желанные и соблазнительные. Стон нетерпения срывается с губ, как только влажный язык огладит  губы. Дрожа от вождения и с какой-то обидой рыкнул на смешок, у него тут проблемы вообще-то. А потому кончик языка Френка постараются поймать губами, чтобы укусить, показать кто тут главный. Вздрогнуть с протестующим криком, поднимая брызги воды, когда ладонь опускается ниже, скользит по возбуждённой плоти. Резкое движение руки напарника поверх собственной вызовет новый крик, заставит притянуть за затылок к себе сильнее, до жадных укусов впиваясь в губы.
— Нет, нет... я же на пределе! — запротестовал Лев, в неестественной для него мольбе.

Любая женщина должна нравиться, чтоб привлечь мужчину, однако обратить первый взгляд на красоту, но тут же отвернуться услышав глупость из уст собеседника — обычное дело. Вся красота вянет, умная женщина, даже если она не писаная красавица, может привлечь к себе больше восторженных взглядов, чем любая другая. Лука видел женщин со шрамами, со сломанной судьбой. И все равно считал их красивыми.
— А хочется не только сегодня? — тихо засмеялся мужчина. Сейчас он наблюдает, изучает, любуется столь притягательной девушкой. Может она не готова отказать в данный момент, но что будет потом? Женщины очень изменчивы как в мыслях, так и во мнении. Задумчиво осматривая обнажённое, столь притягательное тело девушки, по которому стекают капельки влаги. Лука шумно глотнёт слюну, касаясь губами соска девушки. Обдавая жарким дыханием, едва скользя, почти невесомо, чтоб в нежной, но откровенной ласке слизать капельку влаги с бусинки соска. Резко скрестив взгляды, когда зашла речь об убийстве.
— Да ну? — с ухмылкой спросил мужчина и сжал сосок зубами, чуть потянув его на себя на шумном выдохе. Риск всегда был интересен, как и азарт происходящего. Пускай сейчас Лука отстраняется, чтоб развернуть девушку медленно и нежно, лаская чувствительные места. Чуть сжимая пальцами бугорок клитора, чтоб пустить волну удовольствия и тут же отпустить, не давая насладиться. Лука мог бы подождать, мог бы совладать с собой, когда в паху стало невыносимо больно, до крупной дрожи и не мог ждать уже больше. Замирая на секунду, вслушиваясь в угрозы и покорно следуя им. Чуть поддавшись бёдрами назад, словно собирается выскользнуть, покинуть жаркое лоно, что так тесно приняло его в себя, сковало до мурашек, хриплого дыхания со странными стонами. Но Джокер тут же шумно выдохнет на загривок, опускаясь губами к плечу в нежном касании, снова собирая капельки влаги. А потом накроет чужие ладони своими, опускаясь ниже, поймав за запястья, чтоб потянуть их резко назад. Дёрнуть на себя со всей силы, удерживая запястья крепкой хваткой, когда размашистым движением бёдер, скользнёт внутри слишком быстро, по гладким, влажным стенкам. Слишком стремительно, погружаясь на всю глубину и выдыхая громкий, протяжный стон от удовольствия прекрасного единения, дрожа в эйфории.

Лука знал, как опасна ночь и удивлялся своей собственной расслабленности, будто море стало по колено. Даже изменил железному правилу — никогда не прятать оружие, а тем более в присутствии двух найтов. Но почему-то он был спокоен, слишком, словно сейчас ему собственная жизнь была не дорога, а только чужая. Как будто тело само отдалось в иную власть, и даже если ведут на казнь — он готов сложить голову, под лезвие топора незнакомца.
— Я знаю. — улыбнулся мужчина. Конечно понимая, что могли бросить, но внутри себя нашли какие-то причины не делать этого. Даже если будут отрицать любые эмоции в эту сторону — то простое сострадание здесь сочится из всех щелей.
— Это верно. Разделив желание с кем-то и вкус будет совсем иным. — согласился мужчина, вслушиваясь в окружение и тяжёлое дыхание своей ноши, что шепчет какие-то невнятные слова про зайцев, кровь и внутренности. От того Лука становится только мрачнее, хорошего явно ничего не случилось в том поезде. — Нормы и стандарты всегда бывают разные. Но удивительно, что кто-то может порицать что-то. Да, мир не идеален, но если природа вложила в твоё сердце лишь боль, то почему считается не нормальным убивать? Если иного пути не знал. Не нормально было для окружения, таких людей быть безразличными и не помочь, а потом лишь осуждать. Самые виноватые и судят. Не за один день мы ломаемся, совсем не за один. 
Скорее Лука думал не за укор, а за то: кем он и его коллеги стали для Игрока? А что если он тоже привык тасовать такие вот жизни, как колоду карт, соответственно к ним отнесся — с холодной нейтральностью, не жалея. Что если в таком холоде были приняты страшные решения разменять одну жизнь на другую? Это заставляло грустить.
— Мм, поговорить могу, но чую не за просто так мне помогут. — не весело улыбнулся Лука, зная, что с его внешностью и предложить оплату не самым гуманным способом могут. А Карта задолжавшая Найту — стратегически слишком опасное мероприятие.

На секунду, на мгновение Лев протянул когтистую ладонь, чтоб ужасно неуверенно, с дрожью, едва коснуться кончиками пальцев ладони напарника.
— Я роковой мужчина. — гордо фыркнул Лев, правда тут же нахмурился. — Но я никаких спутников не помню. Разве я не всегда был здесь? Дома? — уже совсем не понимая где он находится, спросил мужчина. Ему показалось прошлое каким-то невнятным сном, может он просто устал и лёг, а тут... новый сон и Френк? Такое бывало после кровавых ночей, после того, как он вкушал плоть своих жертв, обгладывая до кости. А потом на ватных ногах шёл домой, чтоб забыться во сне.
Дыхание сбилось, грудь вздымалась, а тело дрожало от каждого движения напарника, бессовестно отзываясь новым стоном на каждое прикосновение.
— И тебя тоже я буду вылизывать, если испачкаешься, везде. — на шумном выдохе проговорил мужчина, очень серьёзно глянув и кивнув. — Как тогда, в тот раз, после ночи крови. Ты был так красив. — ему часто снились сны, когда он скользил языком по подтянутому телу напарника, вдоль всего тела, в самых интимных местах, снова и снова, пока не брал прямо на трупах со всей силой.
— Потому что... — запнулся Лев, когда к нему наклонились, явно смутив этим жестом. Из-за чего он потупил взгляд. —... потому что ты мужчина и тебе противно быть с другим мужчиной. Да, ты можешь поступить неожиданно, но внутренне отвращение никуда не денется.  — изучить то может Лев и изучил, вот только с его внимательностью он многое пропускал сквозь пальцы. Френк относится просто ко многим вещам, не испытывая отвращение, глядя на внутренности и прочую дрянь. Но это всё одно, а когда другой мужчина лезет со своими чувствами — совсем другое. В Клубе все ненавидят людей, друг друга, так откуда взяться пониманию чувств?
Сны про убийства были всегда, сменяли друг друга в своей красочности. И каждый раз Заяц погибал, реже — убивал Льва. Но со временем эти сны трансформировались в игру с охотой, где балом правил дикий и животный секс.
Тело дрожит, содрогается, когда заяц опускает руку в воду, Лев даже не сразу понимает что происходит, а затем сильная ладонь накрывает собственную. Заставляет вздрогнуть и вскрикнуть, желать, чтоб погубили этой рукой. Всё плохо, слишком плохо, такой гаммы чувств не было даже во сне. Лев задыхался, дёргался, под этими соблазнительными ласками, кусая кончик чужого языка, а затем проникая властно в чужой рот. Скользнув языком по спине чужого, с рыком властвуя и не позволяя перехватить инициативу. Но вместе с этим задыхаясь от чувств. Отстраняясь на секунду, чтоб сделать шумный вдох.
— Я не могу... — прошептал Лев, качнув бёдрами на шумном выдохе, следуя за движениями руки напарника. А затем выгнулся, вцепившись в шею. Закричав, что есть силы, будто ему причинили неимоверную боль. Но нет, тело содрогнулось в удовольствие, а напряжение достигло пика, позволив бурно излиться, вздрогнув и тут же ослабеть, шумно выдыхая воздух. Совсем не ожидая, что ему потребуется всего пару движений, чтоб как чувствительный подросток не выдержать жара чужих прикосновений. Слабо, содрогаясь в остаточном организме прижимаясь к напарнику. С уходящей мыслью: как странно, было совсем не как во сне.

Лука понимал, что его вкусы отличаются от других и часто слышал, будто внешность стала основным критерием выбора. И что странно, Лука всегда любил подходить к таким серым мышкам, ведь с ними было так интересно. Правда потом приходилось об этом всём жалеть. Поскольку показав им лучик света, они начинают думать, что не отразимы и совершают слишком много глупостей. Внутренний мир для большинства пугающий, ведь они его не понимают. Однако Лука видел красивые цветы, где человечная внешность уступала им в сто крат. А познав один раз красоту природы, сложно увидеть её в других, в отличие от привлекательного внутреннего мира, что краше всей вселенной или ужасней её.
— Но сейчас я не с многими, а с тобой лично. — за ней пошли в ночь, зная, что она может убить. Принесли её друга,  в дом не менее опасного типа. И совсем не думали сюда заходить, поддавшись какому-то неведомому импульсу. Поэтому, рискуя так, явно нужна не только плоть.
— Именно. — фыркнул мужчина, вполне себе играя с огнём. Он это знает, но ничего не может поделать с такой прекрасной пикантностью. Лукавый взгляд встретится с глазами Водочки, когда под тихое причмокивание, шум капель душа, выпустят из плена губ сосок, оставляя за собой тонкую ниточку слюны на красивый, пышной груди. Словно и правда раскрытый бутон розы.
Лука разворачивает Водочку, чувствуя двойственность желания, с одной стороны он жаждет это сделать медленно, с другой как можно скорее ощущать жар внутри и теплоту чужого лона. Замечая с шумным выдохом, как соблазнительно выгнулась грациозной кошкой, как дрожат от каждого прикосновения, что отдаётся трепетом в душе. Томный взгляд её глаз, то, как откинули волосы и они струятся по спине — это всё заставило замереть, с восхищением созерцая Водочку.
— Ты прекрасна. — не удержался от комментария Лука. А потом сильнее сжал запястье девушки, чтоб дернуть резче, насадить на свой член с тихим рыком и тут же ласково прижаться к щеке, чуть поворачивая голову, чтоб потереться губами об щеку. А потом одной ладонью обхватить талию девушки, скользнув ладонью по влажной коже. Не спешит двигаться, а наслаждается чувством единения и пульсацией члена в чужом лоне, лишь немного покручивая бёдрами. Чтоб в ту же секунду надавить на живот, двинув бёдрами резче, содрогая тело девушки на хриплом выдохе. Отпуская второе запястье, чтоб скользнуть по ладони ниже, переплетая пальцы в замок.

Лука лишь подавил смешок. Сейчас его Найтбрингер спрашивает, что он забыл в Картах? Джокер лишь устремил задумчивый взгляд в небо, не спеша отвечать, а о чем-то раздумывая.
— Я пришёл помогать, спасать. Разве это не подходящая идеология олицетворения Карт? В юности она мне казалось такой. Но со стороны всегда всё иначе. Реку мы видим на поверхности, не подозревая об остроте подводных камней. — покачал головой мужчина. — Смотря у кого какие методы. Кто-то действительно жаждет помочь, а кто-то понимает, что здесь ничем не поможешь. Иные опасаются найтов и пытаются «излечить» так, чтоб те не причиняли вреда окружающим.
Лука знал разные масти Карт и все вели себя по-разному. Невозможно было сказать про всех, что они навязывали лечение насильно, но среди Найтов бытовало именно это мнение, ведь они себя больными не считали, вот и любое вмешательство казалось насилием. Но иногда было действительно и оно. 
— Те, кто идут на сотрудничество получают более щадящую программу лечения. А вот другие - не очень. — вздохнул мужчина, здесь сложно было делить на чёрное и белое. Когда на твоих глазах убивали напарника, невольно становился более жёстким, теряя очертания мягкости.
— Какие границы? — удивился мужчина, удобней перехватывая свою ношу.

— Что это я там не помню? Всё я знаю и помню. — заплетающимся языком бормочет Лев. Ещё и так грозно дубасит поверхность кровати хвостом, мол, он тут прав ничего подобного. При этом не отрицая, что он действительно не в себе, ведь состояние какое-то странное. Но, может, это влияние блистательной алой кудесницы ночи? 
— Запомнишь? — Лев сонно приподнял голову. А о чём они сейчас вообще говорили? В голове было пусто, как в открытой консервной банки. Поэтому Лев подумал о самом первом, что пришло в голову: о себе. — — А, да, обо мне нужно помнить, я такой незапы... незапу... поминальный такой.
Лев рычит что-то невнятное. Его заставляют много думать, не спать и сопеть, грызя угол подушки. А напрягать мозги, когда в голове какая-то каша. 
— Ну так... мы напарники, значит берём штаны друг друга. И защищаем штаны от карт, шахмат, будь они все прокляты. — бубнит мужчина, уже схлестнувшись в битве с подушкой, мол, получайте клятые карты, арррр, шахматы тоже, аррр. На вопрос про отвращение, Лев замолчал, скрутился вместе с подушкой, прикрывая возбуждение и ничего не ответил. Пряча пылающие лицо в подушку. 

Его губы обжигают пожаром, а сердце пытается выпрыгнуть из груди. Лев растворяется в этом чувстве эйфории, плывёт и качается на волнах. Дрожа от удовольствия, когда собственный язык оглаживает чужой по кругу. Если есть что-то прекраснее запаха крови, предсмертного хрипа и трупа жертвы на руках - то это только Френк. Лев целует яростно, жадно кусая чужие губы, словно изголодался по ласке очень давно, но он правда голодал всё это время не смея касаться запрещённого. Громкие несдержанные стоны заполняют ванную. Лев неспокойно ёрзает, качает бёдрами до громкого плеска воды, толкаясь в руку, которую сжимают чужие пальцы. В попытке что-то сказать, в недозволенности этого действия он распаляется только сильнее. 
Громкий крик эхом отразится от стен, Лев хватается за Френкка, царапая спину до крови острыми когтями. Только его добыча, только его сладкое пиршество. Никому не отдаст и загрызёт любого. С этими мыслями он и содрогается в бурном оргазме, дёргаясь подобно рыбе в сетях. Шумно и тяжело выдыхая воздух, тот час ощущая небывалое расслабление во всём теле и эйфорию удовольствия, что растеклась по каждой клеточке оргазма. 
И как только ощущает, что его подхватывают и прижимают к себе - так спешно обнимает Френка, за плечи. Потянувшись губами к шее, чтоб жадно впиться зубами в манящий звук тихого сердцебиения у сонной артерии. Кусая с довольным причмокиванием, оставляя характерный след от зубов. И впервые не сопротивляясь ничему. Ведь его нить сознания вот-вот оборвётся, а сон поглотит уставшую душу. 
— Без тебя не лягу. — сказал полусонный хищник. 

Да и не была Водочка похожа на серую мышку. Скорее на грациозную кошечку, что так и льнёт, дабы её погладили, а что не по нраву - так расцарапает до крови. Джокер скорее объяснял себя и свой внутренний мир. 
— А в данный момент тебя интересуют разговоры больше? Я могу поговорить, да. — замедлив ласки, не столь напористо лаская рукой, а лишь легонько и медленно потираясь. Даже дрожа от возбуждения, он ценит внутренний мир больше и если разговор важнее - притормозит. Вот только если это обычное желание, тогда зачем пришли в ночи, ничего не спрашивая, не отказывая в помощи, ещё и о своём тайном месте рассказали - только ради желания? 
— Может я люблю опасные игры, не думала об этом? — Лука охотно подставляет шею под остроту ногтей, глянув фиалковыми глазами на прекрасную женщину. Он смотрит без страха, без превосходства, на равных, лишь с лукавой искоркой в глазах. Опускаясь к розовому бутону соска. Мужчина готов ко всему и подтвердит это лёгким укусом.
А потом Водочку развернут к себе спиной, наблюдая как капли воды ласкают соблазнительные изгибы манящего тела. На шумном выдохе погружая набухшую от возбуждения головку члена глубже, в теплоту дрожащего лона. Глянув вниз, как член медленно исчез в теле женщины, образуя столь горячую связь тел. Лука наклоняется, чтоб скользнуть кончиком языка по позвонкам, вслушиваясь в это «льстец», с тихим хриплым выдохом ощущая как член сжали сильнее мышцами, заставляя вздрогнуть от растекающихся по телу мурашек. 
Переплетая свою руку с чужой. А затем, широко расставив ноги, Лука поймает второй рукой Водочку за грудь, сжав в особенно страстном порыве, и тут же, как только ощутит расслабление партнёрши, прижмётся сильнее, дабы совершить серию резких, молниеносных толчков на шумном выдохе, громко ударяясь бёдрами об влажные ягодицы девушки. Толкаясь как можно глубже, чуть поддаваясь назад, чтоб тот час притянуть к себе за грудь, как бы насаживая на член сильнее, выгибаясь с хриплым стоном удовольствия. Овладевая женщиной напористо и страстно, возможно задавая излишне быстрый темп, но уже не в силах сдерживаться.

    — Если бы было всё так просто. — тихо вздохнул мужчина, устремив взгляд куда-то в вышину, словно там мерцал силуэт незримого ответа. — Психика человека сложная система, иногда вмешательство делает только хуже, иногда спасает жизнь. Нельзя знать наверняка, но если от рук найтбрингера умирают десятки невинных жизней - разве он решит пойти по-простому, миролюбиво в больницу, не желая причинять вред? Мы ловим не всех, если они не причиняют вреда - можем никогда и не узнать о них. Думаю любой знающий поймёт, что тот, кто переступил грань, тот, кто уже не может без зова ночи и не контролирует себя - нуждается в помощи. — с ноткой грусти проговорил мужчина. Вспоминая, что даже сами найтбрингеры вредят своим, потому что влияние ночи слишком сильное, невыносимое. 
    — Это уже вопрос к вам, леди. Вы считаете себя больной? Поскольку если человек уверен, что он здоров, то значит ему так лучше. Пускай окружающие говорят иначе. — тепло улыбнулся мужчина, а потом, словно его посетила гениальная идея, порылся в карманах и выудил брелок с ромашкой и клевером. — Всем нам болит, мы живые люди, и всем нам нужна помощь. Порой болит неимоверно сильно, но, этот брелок на удачу, а ромашка целебна. Быть может, когда-нибудь кто-нибудь ранит и тогда понадобится помощь, но пускай брелок сбережёт. Это скромный подарок. Ну и меня позвали сюда не Карту, а как друга, поэтому не знаю. Будь я Картой, тогда бы уже смотрел. — вот так уклончиво ответил мужчина. Ведь он правда не знал. Его миссия состояла в шпионаже, а там уже кто что заслужил - решал не он. Да и Карты пытаются помочь, пускай не совсем эффективно, пускай не совсем оправдано, но изначально их мотивы строятся на помощи, а уже потом по обстоятельствам.
    — Меня? — удивился Лука, и опасливо глянул по сторонам. Это точно про него? Зачем его раскладывать, он же не набор лего, чтоб потом его собирать. — Ах, леди Водочка, вы ведь не допустите такого исхода. Поскольку я вас обещал провести до дома, мне не до чужих поверхностей. — снова приветливо улыбнулся мужчина. 
    
    После этого вопроса Лев напрягся, хищно сузив глаза до размеров узкой щели и уставился на напарника. В голове было пусто, как в дырявом кошельке. Поэтому ответ пришёл запоздало.
    — Что ты меня любишь. — пробурчал мужчина, это он, бесспорно, помнит. Как его можно не любить, вот как? Он и умный, и талантливый, и всё помнящий. 
    — Ничего я не делал с твоими штанами, чтоб брать их в жёны. — запротестовал талантливый актёр на сцене у одного зрителя. Что-то там он ещё рассуждал про свадьбу со штанами, пока его не унесли и не заставили забыть обо всём на свете. Причём это беспамятство было самым прекрасным на земле. 
    Запах крови кружит голову, а ласки, что дарит ему Френк, они такие... смелые. Во снах всё всегда слишком прекрасно и он явно будет отводить смущённый взгляд во время общих собраний, когда так непристойно и жадно вторгается кончиком языка в чужой рот, чтоб обласкать, вылизать, обозначить свою территорию и владеть без остатка. 
    — Мой, мой, наконец-то мой... — шепчет тихо Лев, слизывая алые капли крови, что стекают по чужой шее, ощущая, как его организм почти падает в беспамятство, а непослушные веки так тяжело смыкаются. 
    Он смутно чувствует то, как его вытирают, едва ощущает мягкость постели. Звук чужого голоса уплывает, растворяется, а Лев в панике пытается поймать чужую ладонь, чтоб притянуть её к своей щеке. И только после этого, будто нашёл то, что так давно искал, мгновенно засыпает, расслабляясь, как никогда прежде. 
    
    Лука наблюдает за ней, за тем, как капли воды скользят по коже, ласкают шрамы, такие же как у него, пускай и не такие глубокие. Два израненных существа в своей первозданной красоте. Соблазнительно убирают волосы, заставляя шумно выдохнуть и облизнуться. Бёдра манящие, словно гипнотизируют, притягивают к себе. Что ни говори, а Водочка была очень красивая. И Луку аж до дрожи пробивало желание погрузиться в столь соблазнительное тело, слиться с ней воедино в развратном желании поглощения. Не часто его одолевал настолько сильный голод. Когда хотелось не нежничать, а быть грозным зверем, что набрасывается на свою добычу. 
    — А тут где-то затерялась скромность? Может быть... — окинув пристальным, поглощающим взглядом Водочку с ног до головы, придвинувшись чуть ближе к этим самым коготкам и шумно выдохнув воздух, Лука коснётся кончиками пальцев бутона соска девушки. Игриво так задевая его пальцем, чтоб потом скользнуть ладонью по нижней округлости груди, оглаживая линию рёбер и опускаясь к талии, к животу, чтоб одним резким движением скользнуть между ног девушки, проникая влажными пальцами в тесное лоно. Шепча вкрадчиво: —... здесь эта скромность? Нужно поискать.
    Лука тяжело и шумно дышит, задыхаясь от притока крови в лёгкие. Становится жарко, очень жарко. Его тело не всегда понимает как правильно рассчитывать силу, поэтому, возможно, он сейчас сжимает грудь Водочки даже болезненно. Сильнее толкается в тесное лоно, проникая головкой до упора. Выдыхая стон, Лука ощутит, как сильно его сжали в себе. Плоть отозвалась дрожью и больший приток крови заставил член каменеть. 
    С тихим рыком, Лука подался бёдрами назад, почти выскальзывая головой, а потом рывком вновь проникает молниеносно глубоко. Преодолевая то, как туго сжимают, оглаживая сочащимся смазкой членом внутренние гладкие стенки. Вновь проникая на всю длину до хриплого стона. Скользнув губами к краю уха, чтоб вкрадчиво прошептать:
    — Ты прекрасна. — он проникает резче, глубже, под тихий шёпот ласковых слов. Кусает край ушка и прижимается сильнее, почти толкая Водочку к кафелю, напирая без остановки. Указательный палец скользит по горошине соска, дразнит, дёргает его, сильнее впиваясь ладонью в грудь, до болезненного отголоска. Другую руку опускает между ног девушки чтоб под дерзкие и рванные в ритме толчки - то невероятно глубокие и долгие, то более резкие и короткие - скользнуть к чувствительному бугорку, сжав его между пальцами, чтоб вызывать болезненный спазм, смешивая его с накатывающим удовольствием. Толчок за толчком, обжигая всё естество пламенем разгоряченного члена, вперемешку с громкими, несдержанными стонами. До того момента пока тело содрогнётся в пульсирующей агонии, рывок до предела и тут же поддаться назад, чтоб выскользнуть из столь притягательного лона и излиться между ног девушки, под струйки воды, шумно и тяжело выдыхая воздух.

    — А если смысл в этом подсчёте, разве смерть не одинаково ужасна для всех? — спокойно отозвался мужчина без вопросительной нотки в голосе, скорее как бы озвучивая известный факт. С улыбкой принимая на себе этот изучающий взгляд. — Леди, почему вы решили, что не оказываются те, кто близок мне? — Лука лишь вопросительно выгнул бровь, оставляя недосказанность в воздухе тихим вздохом. — Оказываются.  
    Джокер посмотрел на ночное небо, где-то там, высоко, сияла кроваво-красная луна, словно кровавое озеро бесчисленных мёртвых душ. 
    — Практически все Карты оказываются там, где и все те, кого они ловили, или умирают. Редко кто может похвастаться тем, что ушёл на пенсию. Прикасаясь к безумию так часто - рискуешь сам стать безумцем. Существует даже практика отлучения, когда Карту отправляют отдыхать на несколько лет, запрещая с кем-либо контактировать из коллег по работе и интересоваться ночью.
    Лука лишь качает головой, справедливость... а она была когда-то? Ему всегда это слово казалось чем-то мифическим, эфемерным, красным словцом для книги, но не для жизни, не для здесь и сейчас. 
    — Они даже не пытаются себя оправдывать. — помрачнел мужчина. — Они просто убивают, наслаждаясь этим. И они не брезгуют ни Найтами, ни Картами, никем. Я видел сам это, лично. — не скажет же он, что даже его родная кровь марает руки в крови. А яблоко от яблони недалеко падает. 
    — Я знаю, что Найтбрингеры - это люди, в которых течёт одинаковая с нами кровь, и им болит также как нам. Некоторые сами приходят за помощью, чтоб унять боль и голоса в голове. Да, мы не можем их вылечить, но если есть крупица надежды на помощь - почему не попытаться?
    Даже несмотря на тяжесть ноши, Лука шагнёт к Водочке, подойдя в плотную, удерживая одной рукой тяжёлого кота, второй - вложат в карман одежды подарок, не принимая отказа. Лишь тихо молвив:
    — Для меня не чудовище, для меня самая нормальная - это моя истина и постулаты, которые я менять не намерен. — твёрдо произнёс мужчина, глянув прямо в глаза девушки. И пока удобнее перехватывал свою ношу, не усидел за моментом, когда Лев нанюхал сигаретный дым, ощетинился, что снова курят. А потом бессовестно полез целоваться к курящей, обнимая её, называя зайкой, и прижимая сильнее Луку к Водочке. От чего последний аж задыхался, оказавшись прижатым к девушке, пока ноша всячески приставала к ней. 
    — Неужели? Но он же мужчина-а-а... — кое-как поддавшись назад и отцепив Льва от Водочки, так тот теперь начал с высунутым языком лезть к нему. От чего Джокер невольно повысил голос. 
    
    — А, м... м. — что-то невнятное пробормотал хищник, очень удивившись, что с ним согласились. Обычно напарники всегда спорили, а тут такой поворот. 
    — Хорошо, возьму тебя в мужья. — согласно кивнул Лев, не слишком понимая, что речь о штанах, но если делают предложение - он обязан отозваться. 
    — Мой, мой! — жадно повторял Лев, когда его укладывали на кровать. Издавал звуки разочарования, когда кусать он уже устал и толком не получалось этого сделать. Как он обозначит, что это его? Как покажет всему миру, что трогать нельзя? 
    Тихо, спокойно, наконец-то расслабленно - он засыпает. Совсем не чувствуя, как руку забирают, правда подушку ощутит многим позже, когда будет ворочаться и обязательно обнимет её крепко, нежно, называя Фрэнком, но этого уже никто не услышит. 
    
    Вот только Лука даже не ведает, что капельки багровой крови скользят по его шее. Он осознаёт опасность, но всё равно не отступает. Пускай хоть исполосует - боли он не ощутит, однако своё возбуждение он ощущает хорошо и готов сломить все преграды ради этого. И если нужно будет побороться как дикие звери, Лука готов к этому в любое время суток, прекрасно осознавая опасность и без страха делая шаг ей навстречу. 
    — А она нам не помешает? Третий лишний, скромности здесь не место. — Лука откровенно любуется девушкой. Как завеса из капель воды, словно жемчугами украшает тело девушки. Мужчина старается быть ласковым, нежным и вполне себе позволяет себя направить. Прекрасно понимая, что прежде всего перед ним дикая кошка, что имеет свои зубки и подчиняется не всем, осознавая, что ему добровольно покоряются, позволяют. И от этого возбуждение накатывает с удвоенной силой. Ведь это знак доверия. И Лука мысленно спросит: от чего ему так доверяют? Но эта мысль быстро уступит желаниям плоти, не давая возможности оформиться в осознанный ответ.
    Ладони ласкали прекрасное тело девушки, скользили по влажной коже, нажимая ощутимо пальцами. Пока шумное, тяжёлое дыхание терзало душу. Вздымающейся грудью прижимались со спины, нежно касаясь губами плеча и невольно хмурясь. Замечая капли крови на чужой коже. Лука проводит ладонью по спине Водочки, но не замечает ран. Однако обращает внимание на свою грудь, где иногда появляются кровавые капельки, которые тут же смывает вода. Лука шумно выдыхает, ощущая как оргазм расслабил тело до невозможного, а временные кровавые разводы на спине девушки, вновь разжигают какое-то скрытое пламя внутри. Из-за лёгкого звона в ушах и гулко бьющегося сердца Лука не сразу уловил смысл сказанного, однако когда до него дошло, он рывком развернул девушку лицом к себе, вжав в кафель. 
    — Я согласен на этот шантаж. — слишком эмоционально выпалил мужчина, сам от себя такого не ожидая. Вглядываясь в чужие глаза, и удерживая за предплечье так сильно, что совсем не рассчитал хватку, задыхаясь от нахлынувших эмоций, тяжело и шумно дыша. 
    А потом Лука вздрогнул от неожиданности и хищно глянул в сторону голоса. Мотнув головой он начал постепенно расслабляться, приходя в себя. 
    — А кому рубашка? — немного растерялся мужчина, не сразу связав между собой два события. — Виски? — с тяжелым выдохом, ещё не опомнившись произнёс мужчина. А потом вновь качнул головой, поймал Водочку за подбородок и припал к лепесткам губ. Целуя со всей страстью, прижимаясь как можно сильнее, чтоб между телами не осталось и миллиметра расстояния.

    — Эх, а Клуб Чаепития считает, что смерть заслужили абсолютно все. Я считаю, что тот кто родил, вырастил и опекал - лишь он может решать чего заслуживает его творение. Ведь в глазах разных людей мы будем как виноваты, так и безгрешны. — с какой-то ноткой печали поговорил Лука. Но на следующие слова девушки, взгляд Джокера стал холодным, непроницаемым, безразличным. И ровным тоном дали чёткий ответ: 
    — Также, об этом сразу предупреждают, в первый учебный день. Кто боится - уходит, кому терять нечего - остаётся. Мне было нечего терять. Я готов платить за свои грехи также, как платят другие. — кивнул мужчина, каким-то своим далёким мыслям. 
    — Лично мне было бы легче услышать оправдание, чем жить с мыслью, что я видел тех, кому в удовольствие убивать. И это законно. — качает головой мужчина. Чуть ласково улыбается на прикосновение к плечу, немного поворачивая голову в сторону чужих пальцев. 
    — Произошло с тобой? — невольно задал вопрос Лука, уже позднее опомнившись, что спросил что-то слишком личное. А потом скривился от таких подробностей. — Но это приводит к смерти... мы пытаемся лечить больше душу, выявляя корень проблемы в воспоминаниях и ситуациях. Если только совсем тяжёлые случаи, но и там, не так... жёстко.
    Он вручает подарок, даже не сомневаясь, что плащ заберут себе, чтоб хотя бы отмыть от крови и передать его лично в руки, для следующей встречи, на которую он очень надеется. Правда Лука готов просто подарить этот плащ на память. 
    — Нет, не спрошу, могу приревновать, что им больше внимания досталось. — отшутился Джокер. Всячески уклоняясь от любвеобильной ноши. — О, так ему не запрещено лезть целоваться потом?! — фыркнул мужчина со смехом, к нему вон тоже лезут, а он его впервые видит. 
    — Как сказать, я считаюсь любовником одной выше поставленной особы, вот только это лишь слухи. Поэтому мой любовный опыт с мужчинами я приобрёл только сегодня, вот здесь, с этим котом. — картинно тяжело вздохнул Джокер, поправляя сползающую и неимоверное тяжёлую ношу. Даже попросил передохнуть немного у лавочки.
    
    — Тебя... я... без штанов, по-всякому... - сонно бормочет хищник. Кутается в одеяло и начинает тихо мурчать, чувствуя, такой родной и знакомый запах на постели. Проваливаясь в глубокий и красивый сон, где Лев пришёл на помощь напарнику, они убили где-то сотню человек. А потом Лев, опьянённый жаждой крови, наброситься на Френка, повалил его на гору окровавленных тел и там сорвал одежду. Дальше будет долгий, полный страсти секс. Вот только Льву часто снится этот сон, но именно сегодня, сейчас, он особенно яркий и реалистичный. 
    
    — Я рискую жизнью, практически прожив её в ночи. Мне нравится опасность, скромницы не мой типаж. - прошептал мужчина пропитанным от возбуждения голосом. Его пальцы нежно скользили по влажной коже, оставляя после себя мокрые дорожки, которые тот час смывала вода. Касался самых интимных и сокровенных мест, не обделив их лаской. 
    Лука тяжело дышал, а его задумчивый взгляд бессовестно блуждал по обнажённому телу девушки. На слова, что это странно звучит, он немного смутился и прикусил губу. Да, его резкий порыв мог напугать, но он давно грезил о семье. Жаль, что мечты всегда оставались мечтами. 
    Чужой голос смутил ещё сильнее, Лука навалился на Водочку, скрывая её нагие прелести от чужих глаз, прикрывая её своим телом. 
    — А... я... благодарю, у меня есть, это я так, тут, мылся... — мельком глянув в сторону своей одежды, Лука скривился, рубашка немного подрана, да и на спине виднеются алые полосы чужих когтей. Но другую рубашку он точно не хочет. Мельком замечая и рану на шее собеседника, что так бессовестно не отводит взгляд. 
    — У меня есть исцеляющая реликвия. И я довольно дерзко воспользовался вашим гостеприимством, прошу прощения за это. Поэтому без кофе, уже достаточно я тут... наследил. Благодарю. — виновато улыбнулся Лука. Вот только короткий хищный огонёк ревности всё же вспыхнул в его лиловых глазах. Раз Френк так бесцеремонно смотрит на Водочку, нужно показать поцелуем, что она принадлежит Джокеру.

    — Или не посчастливилось. Он уже мёртв, тогда Карты делали засаду, я ещё не занимал ту должность, что у меня сейчас. И состав у нас был более полный. Мой наставник умер в той битве, да и не только он. Это при том, что сражались мы только с одним. После этого всего было повышение меня в звании... — Лука сделал шумный глоток слюны и замолчал. Если бы он продолжил - голос дрогнул бы. Однако после определённой паузы он сказал уже более серьёзно: — Тогда в городе было много смертей: повешенные на деревьях, вернее не так, наколотые на ветки деревьев. Как-то слишком неосторожно и показушно. Долго расследовать даже не пришлось. А когда мы нашли преступника, хм. — Джокер качнул головой, сбрасывая с себя морок прошлого.
    — Тогда ещё я был слишком инициативный, что вышло боком и вовлекло в круговорот боли и страданий. Если бы я больше слушал, не так лез, эх, всё могло быть иначе. Дураком тогда был, большим дураком, не понимал истинной опасности. На крови я возвышался, значит в кровь и упаду. — без сожалений или какой-то печали сказал мужчина. Он уже много раз прокручивал эту ситуацию в голове. Все нервы и слёзы - он потратил ещё тогда. Сейчас даже это, самое яркое воспоминание, казалось блеклой тенью.
    — Мм? О чём? — удивился мужчина, он что-то упустил из виду?
    — Карт они тоже убивают. — со знанием дела, уверенным голосом подтвердил Джокер. Замечая, что пальцы от плеча убрали, но Лука всё равно продолжал ослепительно улыбаться.
    — Хм, я слышал, что в вашем мире мы считаемся безумцами, ведь для нас во многом нормально то, что для вас ненормально. Значит здесь с тобой всё в порядке, если пытались лечить там. — лёгкий комплимент и знак прекрасной поддержки от самого Луки обворожительного.
    На тон обиды в голосе напряглись, тот час прислушиваясь усердней.
    — Знал. — кивнул Лука. — Даже приходил, думал быстро забежать поздороваться. Но мне сказали, что такая у них не работает. Времени выяснять что-то особо не было. Думал заглянуть потом после миссии, вот только... эх.— Джокер покачал головой. — Моя миссия проходила в горах, среди снега и льдов. Я попал в аномальную зону, петлю времени, где проживал каждый раз один и тот же день на протяжении многих месяцев. Долгое время я был сам, даже помощи не мог получить, ведь другие Карты не могли преодолеть аномалию. Заперт я там был не один, а с Шахматой. Медленно, но верно, у него начала ехать крыша от ежедневного повторения одного и того же. В итоге... он напал на меня, завязалась драка. Я убил его, считая, что завтра день снова повторится, но нет. Меня нашли Карты, с мёртвым Шахматой на руках. В итоге меня вернули не в лучшем состоянии: с травмами, в шоковом состоянии, морально подавленным. Пришлось разбираться и всё долго улаживать. И я три недели проходил реабилитацию, собственно ещё на ней, меня буквально только недавно начали выпускать. Я собирался потихоньку навестить, понимая, сколько времени прошло. А тут вот так неожиданно. Именно сегодня я упаковал подарок добытый из зимней аномалии, а завтра хотел навестить и принести извинение, но судьба богатая на сюрпризы — тихо засмеялся мужчина. Он в порядке, ну или думает что в порядке. Не мог же он сразу по освобождению ринуться к девушке и умереть прямо у неё на руках, явно пугая не на шутку. Он хотел хоть немного восстановиться, письма ему всё равно писать запретили, ходить он тогда толком не мог. Постепенно выкарабкался и желал встретиться, а тут такое. Не скажет ведь Лука, что намеренно вызвался исследовать именно эту аномалию, ведь слышал про интересную реликвию, которая могла понравиться Водочке. Однако некоторые подарки дорого стоят.
    — Поэтому реабилитируюсь с вином, ужином и завтраком. — с безграничной уверенностью заверил Лука. — И что, совсем никто не лезет? — засмеялся мужчина, чуть притормозив у лавочки. На время оставил свою ношу, а потом наклонился к девушке, чтоб звонко чмокнуть в щёчку.
    —  Потому что слухи. Многим нравятся думать, что я получил должность за красивые глаза, хех. Разве многое теряю? — фыркнул Лука, отмахнувшись, что быть такого не может. —  Увы, но даже конкурентов не найдётся. Ведь мой взгляд сейчас направлен только на одну царицу ночи. — ласково проговорил мужчина. Даже не подозревая в каких связях Водочка со Львом.
   
    Лев уже ничего не ответил, а только тихо сопел. Ему самому было очень интересно: а чем его обкололи? И вообще Френк был в поезде и должен был защитить от всяких посягательств. Но не защитил! Бросил на произвол судьбы артиста!
   
    — Тогда я буду очень нескромный и стараться за нас двоих. — прошептал Лука на дрожащие на коже капли, чувствуя, как скромница выгибается подобно жрице любви. Губы касаются пылающей страстью кожи Водочки, собирая капли и обжигают своими ненасытными поцелуями.
    В том и дело, что работа Луки слишком опасная и нормальные девушки и не хотят ждать мужа, который рискует жизнью, пропадает где-то в ночи, ещё и может днями не возвращаться. Любая женщина хочет стабильности. Поэтому Джокер утратил надежду на то, чтоб хоть с кем-то завести семью. Да и Карты никогда не считали найтов врагами, поэтому такой союз могут даже поддержать, как попытку влияния и лечения.
    — Польщен. — засмеялся мужчина, стараясь скрыть своё смущение. Он оценил шутку, если это была она. Да и насчёт одобрения, явно подумал, что говорят про Водочку. — Да, она очень красивая. — нежно проговорил Джокер, поворачиваясь к девушке. Чтоб потянуться к её щеке, коснуться пальцами в ласковом движении, поглаживая с нежной улыбкой. Невольно вздрогнув, ощущая чужой взгляд на себе, причём какой-то... так обычно смотрят на добычу, оценивающе. Лука мог чувствовать такой взгляд от властных женщин, а тут мужчина. Не об этом ли говорила Водочка?
    — Но ведь рана... болит. — немного растерялся Лука, обычно таких вопросов при возможности исцеления не задавали. Да и что он будет за Джокер, если не будет достаточно наблюдательным? Кофе оспаривать точно не стали и были рады гостеприимству.
    А потом Лука лишь тихо засмеялся на то, как провожали старого друга.
    — Нам ведь хватит времени домыться? — вкрадчивым шёпотом он спросил у самого уха девушки, ласково скользнув ладонью по влажному бедру.

    Лука лишь кивнул, на некоторое время замолчал, утонув в пучине липких и тягостных воспоминаний, что изъедали сердце раз за разом. Некоторые события болят и потом, после, даже время не притупляет эту острую боль. 
    — Знаю, по одному за всех не говорят. Однако, что эти господа опасны и умеют убивать - вне всякого сомнения.
    Лука вдруг замер, удивился, внимательно глянул на Водочку, засмеялся и снова зашагал дальше. 
    — Как и проникать в корпус Шахмат в женском платье. — отшутился Джокер. Да, он прекрасно понимал, что того найта накрыло безумие, он уже не справлялся, но... все равно это был тяжёлый, травматический опыт. Возможно, если бы тогда Лука был более осторожный, не бросался в бой сломя голову, то на поле боя полягло бы меньше. 
    Если не важно - тогда Лука лезть в душу не будет, поговорит о чем-то отвлечённом, например, о звёздах. Ведь, по сути, это всё круговорот жизни в природе, каждый убивает, пускай не в прямую, но многие убивают стремления друг друга, мечты, надежды, при этом не лишая жизни. И с этим ничего не поделаешь.
    — Хм, так может помогать нечему и ты здорова? — тактично уточнил мужчина. 
    — Да, поэтому девушка приглашает Карту, чтоб тащить найтбрингера, с характерными чертами кого-то из Клуба Чаепития. И вся в крови, да и ноша не без характерных следов на пальцах, хм, определённо так делают только замужние. Или я чего-то не знаю про ношу? Вы вместе? - без обид спросил Лука. Даже если так, он не бросит раненого на половине пути, а честно признает, что проиграл это сражение достойному противнику. Или... втихаря соберёт на него рейд. — Мы уже были в баре на пенной вечеринке. Это даже больше чем кофе! И я уже не болен, относительно, мне просто ещё нельзя на мисси. Осмотр? Заключение у меня есть, оно в плаще, внутренний карман, обычная черепно-мозговая травма. Думал показать патрульным, если начнут галдеть за то, что покинул замок.
    А посторонних и не было. Должность Джокера подчиняется только Игроку, поэтому остальных уведомлять он не обязан во избежание именно таких слежек. И среди своих могут быть предатели, да и просто хвост любой скрытой миссии помешает. 
    — Френк, Френк... перестань убегать... — Лев завозился, куда-то потянул руки и начал вначале тихо, а потом уже во всю прыть орать, звать напарника. 
    — Что ты сказала? — хоть как-то пытался поддерживать разговор Лука. — Кто там участвует в кровати?! Сейчас?
    — Я не пойду сейчас ни по каким кроватями. Меня ждёт Френк! — замахал руками Лев на лавке, чтоб его не домогались какие-то извращенцы. — Может я и красивый, абваражительный и плитя... притя... пригающий! Но не иду сейчас в кровать! - с шипением Лев подрался с кустом у лавочки, который его точно домогался. 
    
    Задавались, но оно как, Лука слишком милый, из-за этого хочется попортить ему нервы, а потом начать ревновать, чтоб принадлежали только тебе. Он был бы уже рад даже той, кто пойдёт за статусом, лишь бы только в детях увидеть счастье. Но нет, скандалы, интриги, хлопок дверью. Во-первых, создаётся лишь иллюзия, что лечат. А во-вторых, не обязательно остальным знать кто и что. Да и зачем кастрюли... есть цветы. 
    Лука лишь перевёл взгляд с одного друга - на второго. О чём это они, список? Серьёзно? Что серьёзно? Джокер тактично не вмешивался. А потом мужчина коварно улыбнулся. 
    — Это благородное дело, если он будет рассказывать как его домогались, такого обворожительного, красивого и т. д., то это был куст и его ветки ему мешали на лавочке. А то вдруг мы крайние будем. - тихо засмеялся Лука. Вновь обратив свой взгляд к водочке, когда их покинули. 
    — Тогда нам нужно поспешить и... - Джокер задумчиво скользнул ладонью по чужому животу, шумно сглотнул слюну. —... получить счёт на алименты? — после этих слов, губы девушки вновь накрыли страстным и долгим поцелуем, полной неистовой жажды, сминая чужие губы под шумные выдохи. Вжимая тело девушки в кафель сильнее, хаотично скользя ладонями в ласке по чужому телу.

    — О, нет... — мрачно заметил Лука. — Так убивать, как это делают в клубе, мало кто может. Это похоже одновременно на какое-то неимоверное безумие, как и на... хм, искусство? — задумчиво закончил мужчина, в попытке подобрать нужную ассоциацию. — Или это больше похоже на ритуал, что-то особенное. Не знаю как объяснить даже, оно неописуемое. — впервые даже у красноречивого Джокера не хватит слов, чтоб описать безграничное таинство кровавых убийств клуба. 
    — Спланировано? Кто же в здравом уме такое планирует? Только спонтанность, только экспромт! Да и ловили бы тогда явно иначе. — фыркнул со смешком мужчина. Лука действительно тогда оказался в сложной ситуации и никому не желал зла, однако нашёл интересные приключения на пятую точку и новых знакомых. 
    — А кто будет судить? Кто вынесет последнее решение, если я решусь опровергнуть и сказать: монстры не помогают тому, кто попал в беду. — серьёзно кивнул Лука, внимательно глянув на девушку, причём это сделал с такой уверенностью, будто пытался убедить в неоспоримости своих слов. 
    — Незамужние многим промышляют. — засмеялся мужчина, он ведь тоже без пары и вон чем занимается. — Так мы несём его к мужу, поэтому он так часто зовёт его и царапает меня, явно показывая, что ему не нравится транспорт. Получается я всё ещё могу пригласить на чашечку кофе? — Джокер чуть поёжился под внимательностью взгляда собеседницы. — Я не против осмотра, но ощущаю себя здоровым, всё хорошо.
    Учитывая то, что Джокера посылали в седьмое пекло и подмогу не обещали... он иногда очень сомневался в своей ценности. Скорее там политика: пока ты нужен - будешь жить, хочешь того или нет. 
    — Вот так, к нему не отправишь, потому что думают, будто его не существует. — развёл руками мужчина, такая напасть. 
    Пока Лев уже доедал трофейную ветку, добытую в борьбе с кустом, он вдруг замер. Пристально уставился на Водочку светящимися в ночи зелёными глазами кошки и негромко изрек: 
    — Пойду. Нет, никто не займёт, я не дам, убью, всех убью. — с хрустом откусив новую ветку, Лев по-царски начал требовать свой паланкин взять его на руки и спешить! Ещё и рычал, если не делали это немедленно. 
    
    А кто сказал, что Лука даст повод для ревности? И как тут представлять? Как обычную жизнь, где вместе гуляют в ночи, кошмарят кошмаров, пьют вино под красной луной, и дают в бубен тому, кто сильно разгулялся на их территории. 
    Лука ощутил на себе взгляд и невольно вздрогнул, чуть повёл плечом, словно сбрасывая с себя чужое внимание. Ведь уж больно пристально смотрели, словно не к добру. 
    — Что вы, нет, о себе он вспоминал не часто, больше звал Френка и хотел к нему в кровать. Леди не даст соврать. — вот так называли его паланкином, гоняли всю ночь, пускай теперь утром отдуваются. Джокер провёл взглядом уходящего и вернулся к приятному занятию. 
    — На обычные такие, какие появляются после долгих сношений. — ласковый шёпот коснулся чужих губ. Лука охнул, когда его притянули ближе к себе. С тихим рыком скользнул ладонями по талии, чтоб поймать за манящие к себе ягодицы. Губы соприкасаться, сольются в жарком поцелуе, что волнует кровь ровно в тот момент, когда Лука с силой сожмёт чужие ягодицы. Плоть сразу же наливается кровью, набухая и стремясь к чужому лону, упираясь в него головкой. С шумным выдохом, что порождает дрожь во всём теле, Лука скользнет головкой по влажным складкам, дразняще потираясь. Чуть надавит сильнее головкой, позволяя складкам разойтись, пропуская глубже, почти проникая и тут же выскальзывает. Не разрывая поцелуй, переплетая языки в борьбе за власть, Лука вновь невыносимо медленно проникнет головкой глубже, а потом толкнётся как неистовый зверь изголодавшийся по женскому вниманию, войдёт в бешеный ритм движения.

    Лука на время задумался, замолчал, переваривая вопрос и сопоставляя в голове некоторые данные.
    — Сложно сказать, здесь не то чтоб прям выходы, или способ убийства, или жестокость - это что-то другое. Словно осколок чистого безумия, словно... мм, ты прикоснулся к чужим эмоциям. Сложно объяснить, очень сложно. — неопределённо и неуверенно закончил Джокер, он сам не понимал, что хотел сказать. Ведь эмоции блокировались, память подводила. Шок, который испытали в день первой встречи с кем-то из клуба, не отпускал и по сей день. Там было что-то злое, ужасное, противоестественное, но при этом так привлекающее взгляд, что невозможно было оторвать глаза. — С кем-то из них? — не очень понял мужчина. 
    — Нет, я бы лучше умер, чем надел бы платье и об этом все знали. Ни за какие деньги! — покачал головой Лука, такой план невозможен в реализации. Да и Карты, может и болваны, но таким методом заманивать не будут, а открыто скажут, что собираются схватить. Чёртово благородство. 
    — Нет, монстр есть монстр, ему чуждо сострадание. Тогда приглашаю и тороплюсь. — рассмеялся Лука, с весёлыми иконками в глазах, глянул на Водочку. — Если они собираются убивать друг друга - то лучше пускай это делают без нас, между собой, где-то в дальнем лесу.
    Джокер лишь вздохнул и развёл руками, а вот так получается, сплетни идут гораздо дальше него. 
    — Так и получил. Самому интересно, как так получается? Но рисуют самые бурные романы, что уже начинаешь сомневаться: а не накачивают ли тебя препаратами. Иначе почему ты ничего не знаешь, а другие почему-то знают всё? — на вот такие откровенные заявления залезть к кому-то в кровать, ещё и с угрозами, Лука лишь скривился. — Так, а почему тот, к кому мы несём нашу, сам не пришёл за ним? А то я, получается, поставляю ушастых в кровать к другим мужчинам. Хм, даже деньги на этом не зарабатываю. — тихо засмеялся Джокер. 
    
    Может, это никого не остановит, но сам Лука может достаточно чётко и понятно - убежать через окно, не давая продолжение ничему. Или, вон, рядится в платье и отбивать любое желание. 
    — М? — Лука медленно посмотрел то на Водочку, то на Френка, не понимая, чего это они так переглядываются. Мельком попытался глянуть себе за спину, что там большие царапины, кота будут ревновать? 
    — Он расцарапал не только меня, а ещё лавочку, куст, пытался грызть фонарный столб... металлический. Мне кажется, это просто инстинкты. — Джокер попытался как-то оправдывать ночного котика, правда знал, что это опасный убийца, но вдруг и в его душе живёт что-то хорошее. А то ещё прихлопнут почём зря. 
    Как только их покинули, Лука придвинулся так плотно, что стало тяжело дышать. 
    — Я шагнул ближе, сделал бы ещё шаг, но, как мне кажется, расстояние между нами не позволяет шагнуть ещё ближе. — Лука шумно выдохнул на чужие губы. Да, Водочка была очень привлекательной: у неё и бёдра хорошей округлости, и грудь такая, что хочется зарыться в неё носом и вдыхать мускусный аромат чужого тела. И даже лицо, пускай и со шрамами, но привлекательное, своей глубиной, отпечатком боли, эмоциональностью, скрытой в ярких глазах. Красота в глазах смотрящего, и эта девушка Луке очень нравилась. Она вызывала внутри эмоции, в отличие от бездонной скуки. 
    Пальцы на чужих бёдрах сжались сильнее, а собственное тело затрясло от прилива возбуждение. Коготки Водочки особенно чётко ощущались, но без боли, лишь желанным касанием, близостью, желанием, чтоб дольше цеплялись за плечи, вот так в порыве страсти. Глубокий и страстный поцелуй, с таким же глубоким толчком, проникая и наполняя собой любимую. Снова, и снова, под тяжёлое, шумное дыхание, под плеск воды, Лука сильнее, жадно вписался в чужие губы, с рыком страсти усиливал скорость движения бёдер, выдыхая сдавленные стоны удовольствия.

    Именно так и думает Лука: пока ты не знаешь про человека всё - жить гораздо легче, тешить себя иллюзиями, что всё хорошо. Ведь когда приходит осознание всего происходящего - невольно, внутри что-то ломается, реальность пробивается сквозь прекрасный сон и ты становишься более жёстким, недоверчивым, отстранённым. 
    — Сегодня я многое видел, но не делаю поспешных выводов. Ведь можно предположить разное. Даже то, что это западня, и даже то, что я просто сплю и мне это снится. — могут предложить, что несут к кому-то из клуба, а может быть и наоборот - убегают от кого-то. Или вообще возвращают домой кота, к какой-нибудь благочестивой супруге, которая без памяти в него влюблена и ни при каких обстоятельствах не выдаст. 
    — Платил? — удивился мужчина. — А надо было платить? — как-то уже поздно для такого осознания. 
    — Кхем, маскировка такого плана была у меня впервые. И поскольку именно шпионаж - то про мою маскировку никто не знает, хвала ночи. — серьёзно кивнул мужчина. Кому хочется, чтоб его коллеги знали про удобства, или неудобства, лифчика и колготок. 
    Лука был не из тех, кто часто изменяет своим принципам, если он решил чего-то придерживаться - так будет, поэтому никаких любовников. Да и сам Джокер любит птичек, рыбок, цветочки. 
    — Так может они не были монстрами. И кто вообще решил, что они монстры? По каким критериям? — ведь в его критериях, тех, что прививали Карты, монстры были зверьми, не способными на такие эмоции. Поскольку сострадание - это осмысленная эмоция, где ты можешь понять другого. А монстры осмыслением не обладают, лишь инстинкты. И Лука скорее скривился тому, что мог не носить тяжести, мог забрать опасного кота кто-то другой, но вот так заработать грыжу, зато понты перед девушкой. 
    — Сегодня? Если будет желание. Смотреть? На кровать других мужчин?! — на последних словах голос слегка дрогнул, как у десятилетней школьницы при виде спущенных штанов одноклассника. 
    Пиар, возможно и хороший, но когда ловишь на себе злобные взгляды, слышишь надменность в голосе и обиду - приятного мало. Впрочем, так быстро определяются глупые жертвы чужих стереотипов. 
    — Пхех, я как-то так пошутил, но вместо того, чтоб отбивать кого-то, начали подкатывать ко мне. Эх. — а Лука не мог прямо сказать, поскольку считал это неэтичным, надо постепенно, не спеша, чтоб не спугнуть. — Ээ...? — замялся Джокер. — А это не безвозмездно, потому что девушка в беде, а я могу помочь, да и как бы ей в благодарность за всё. Нет? — ему даже на ум не пришло что-то просить взамен. 
    
    Так сейчас он добровольно шагнул в ванную, без возможности и желания отступать или бежать назад.
    Да Лев и не приставал, так, грыз всё, как обычно, проверяя на прочность. Но о любви думал, везде видел образ Френка. 
    — Ну так кофе нам делает Френк, мы просто меняем последовательность и результат шагов. — тихо засмеялся мужчина. Впрочем, Луке стало легче, ведь никогда не знаешь: тюкнут тебя из-за спины чем-нибудь, или решат что-то подмешать в кофе, а регламент обязывает ничего не пить в таких вот гостях. Но все равно Джокер знал: чему быть, того не миновать. Если хозяин дома и его напарник таки решат убить Карту - противостояние хоть и будет жестокое, но Лука проиграет, это он знает точно. Поэтому сейчас, под приливом эмоций, он наслаждается телесной близостью с Водочкой особенно страстно, будто живёт в последний раз. 
    Лука лишь охнул от того, как притягивают ближе, словно говорят, что мало и желают ещё. Тихий рык сорвался с губ, прижались плотнее, упираясь в мягкость женской груди. Позволяя делать со своими плечами всё, что заблагорассудится, страстно кусая за нижнюю губу и оттягивая её немного на себя. На любые осмотры он и так согласился, поэтому сейчас во всю наслаждается процессом. Ощущая, как плоть тосковала без тесноты и жара чужого лона, как он задыхается от чувств, что посетили его. Лука чуть сильнее сжимает бёдра водочки и будто подбрасывает её новой серией толчков, скользнув плотью глубоко, молниеносно. С каждым новым толчком, что только усиливаются, выдыхает рвано и шумно воздух, задыхаясь от страсти. Чувствуя тесноту и жар, как гладкие стенки плотно, до хриплого стона, обхватывают плоть, и заставляют погружаться только глубже, по стоны вожделения. Толчки становятся более рваные, член почти не извлекают из лона, властвуя внутри и заполняя собой до предела.

    Лука лишь качает головой, осознавая, что его не так поняли, чувствуя это в тоне собеседницы. 
    — Леди, я не хотел вас обидеть своим недоверием, мне жаль, если вы так подумали. Я доверяю вам безгранично, иначе не пришёл бы. Но я не знаю того к кому иду, и несу ношу. Сейчас ночь, мы можем быть уверены, что никто из нас не пострадает? Потому что я буду защищать вас в любом случае и ценой собственной жизни тоже. Но, опять-таки, в ночи могут повести себя как угодно. Нам точно будут рады? — вот только Лука работает не за похвалу, а за свои собственные идеалы, что позволительно на такой должности. 
    — Хм... тогда почему он у меня ничего не попросил? — напрягся мужчина. — Или тоже ночью придёт от него письмо, а там указан цвет платья и высота каблуков? — без обиды засмеялся мужчина. 
    Как только Водочка произнесла слова характеристики, Лука резко повернул к ней своё лицо, сузив глаза до тонкой дверной щели, что таит море секретов. 
    — Я так не решал. Значит не все. Убийца может. Мы не рождаемся с желанием убивать и жаждой крови, это всё приобретённый опыт. Можно убить случайно, психика затрещит, разрывая швы прошлого. И всё, дальше без крови не сможешь. Я тоже убивал. Но я не монстр. Причин отнимать чужую жизнь нет, верно, но иногда, если твоя жизнь в опасности - нужно обороняться, даже против своих принципов. — Лука лишь тяжело выдохнул, останавливаясь на привал. Пытаясь хоть как-то успокоить кота, когда тот зубами прикипел к фонарному столбу, который жалобно взвыл звоном металла. — Вот это зубы у него. — невольно удивился мужчина, что до сих пор эти зубы не поломали. А потом достал реликвию клубка, чтоб могли с ним поиграть. К удивлению Джокера, он даже услышал мурчание со стороны лавки. А потом случилось страшное. Прямо посреди разговора кот начал петь: 
    — Забудет океан, о медленной луне. И снится будет мне - погибель в глубине. Мечта души моей полночная луна, скользишь ты в облаках, ясна и холодна. Я душу для тебя кровавую открою и зайцев всех быстро успокою. Поскольку лишь мне они принадлежат и им я только рад, шалалала. — с полуприкрытыми глазами пел Лев, когда его совсем штормило. 
    — Эм, ну... интересные песни. И разве сношения с зайцами и прочими такие интересные? — удивился мужчина. Вот откуда женщина может знать о сношении между другими мужчинами? Хотя она говорила, что является врачом. А там кто его знает чему врачей учат. — Сегодня?
    Когда внимания много, на него сложно не обращать внимание, потому что бесит. 
    — Смотря кто, чтоб приставал. Не каждый будет приятен, верно? — а потом Джокер нахмурился. — Вас обидела моя шутка? Если вы посчитали это жалобой, то нет, мне не тяжело. Я ничего не прошу взамен и отвергну любую плату. Если это так важно, значит я просто помогаю раненым. — осторожно затаскивая на себя Льва произнёс мужчина. Ему ничего не было нужно, если считают, что он жалуется, то больше не будет. 
    
    Про хозяина дома вообще как-то и не думали. Поэтому пришлось бы поддаться, усыпить бдительность, а потом бежать в чём мать родила. 
    — Ну так долгих, а это ещё не долгие, разве нет? — произнёс Лука с коварной улыбкой. Может хозяин и не собирался нападать, но профессиональная привычка видеть во всём опасность - никуда не делась. Да и от Водочки он инстинктивно ждёт удара, но задвигает эти мысли, если ранят - сам виноват, что слишком доверился. 
    Лука шумно выдохнул когда его обхватили за шею, заставляя ощутить сильнее жар чужих объятий, что столь желанны. Вторая рука ласкает медленно линию бедра, нежно поглаживая ладонью, скользя по влажной коже. Поднимаясь выше, поглаживая талию и задевая пальцами грудь. Чтоб в один момент немного отстраниться от губ, поймать за подбородок, чуть сжимая пальцами. Внимательно глядя в чужие глаза с шумным дыханием. Хищно так облизываясь и улыбаясь, чтоб тут же замереть, перестать двигать бёдрами. Может лишь слегка, неторопливо, слишком мучительно не спеша. Позволяя задать свой ритм и показать, как желают продолжить процесс.

    Лука лишь фыркнул, гордо вздёрнув подбородок, от чего немного неудачно качнулся с ношей и чуть не споткнулся.
    — Может и один раз, зато как! Мы оказались в критичной ситуации, где каждый показывает себя настоящим, без притворства, где слетают все маски прочь и обнажают истинную суть на волне эмоций. Знаете что я увидел? Девушку, которая пошлая на риск, а там и ту, кто не жалея своей жизни решилась помочь человеку в беде за стеклом. Хоть знала, что за это её может ждать смерть. Мне этого было достаточно, чтоб не сомневаться в ней больше никогда. Вот почему я пришёл: полюбоваться той, кто всё ещё сохранил доброту и чуткость в сердце. — серьёзно кивнул мужчина. В глазах его искрилась стальная честность. Лука, конечно понял, о чём говорил Полтергейст, но до последнего делает вид, что ничего не слышал. — А как долго будет действовать транквилизатор? Судя по тому, как меня пытаются укусить - не слишком дружелюбно настроены. Хм, и правда, вдруг я после сражения с кем-то из Клуба - переметнулся к ним, а Карта это так, для прикрытия. — мужчина задумался на некоторое время.
    — Ну хоть сразу калечить не будут, я спокоен. Не трогать цветы - понимаю, помню, сам знаю как чужие прикосновения вредят микрофлоре. — насчёт цветов - у мужчины было особое, трепетное отношение к ним. А может у Джокера идеалы в балансе и гармонии, а не навязчивом лечении?
    — Эх, теперь каждая новая незнакомая птица будет вызывать у меня сердечный приступ. Он сетовал, что ему скучно, конечно, я не поверил, но платы пока он не брал. Возможно ему хватило стрип... — Лука осекся, быстро себя поправляя: — — Стрипсов, это такие куриные котлетки в масле, рецепт из вашего мира. — быстро закивал мужчина. Глаза честные такие, прям невозможно не поверить. Особенно под сопение кота под ухом.
    — А он сам себя кем считает? — спокойно спросил мужчина. — Правда у каждого будет своя, важно, в какую веришь ты сам. Здесь давление масс и общественности, если убрать это давление, которому боятся многие противостоять - то мнение может кардинально отличаться от толпы. — именно то, что каждый решает сам, Лука и пытается донести. И против чужих убеждений сложно идти, или нужно очень грамотно объяснить, к чему приводят такие заключения и нужны ли они вообще. Ведь всегда будет тысяча и одно "но", где ты недостойный и ужасный человек. И столько же будет за твои достоинства, важно то, что ты захочешь услышать и оставить при себе.
    — Мм? Ты никогда не пила кофе у ночного путника? — удивился мужчина. — Ночью бывает больше жизни чем днём. — короткий смешок сорвался с губ, ведь это правда. Поначалу ночь хоть и кажется пугающей, но в ней особый шарм и красота, да и безопасные места имеются.
    И Луку привлекает Водочка  без всяких мешков на голове, даже не за выдающиеся формы привлекает. А за красоту души.
    — Где ж я столько берёз найду? — засмеялся мужчина. — Если любой труд должен быть оплачен, тогда я просто возвращаю старый долг. И всё.
   
    — Так направьте меня на короткие и важные шаги. — ну так они уже вон сколько знакомы, пару месяцев назад встретились, даже больше, значит всё правильно, шаги верные. И бывает с секса, детей - всё начинают, а потом уже остальное.
    Лука замирает, когда его с силой сжимают в себе, от чего охнет на чужие губы, шумно выдыхая воздух. Дрожа от эйфории и удовольствия. Наблюдая за действиями девушки и её взглядом, что подобен хищной пантере перед прыжком.
    — Красиво. — с восхищением произносит мужчина, утопая в омуте чужих глаз. Поглаживая большим пальцем по подбородку. Через пелену похоти и возбуждения, он замечает кровавые следы на руке. От чего вторую руку убирает от ягодицы, ловит Водочку за ладонь. Притягивая к себе, чтоб нежно и неторопливо слизать кровь с сочащихся ран.