Лаэрис мало интересуется клятвами других, ведь прекрасно знает — любую клятву можно обойти не нарушая её. Тем более слишком много подводных камней, о которые принц боится запнуться. Узнав о слишком сильной верности, невольно, начинаешь доверять больше и это может погубить тебя, расслабить до невозможного.

— Раньше у нам с ним были хорошие отношения, но как видишь, всё склонно меняться. Так и здесь. — с ноткой печали произносит принц, вспоминая дивные часы охоты, где они ловили самого большого оленя, ели вкусных фазанов и смеялись, так искренне, так весело. Однако тень отца расколола эти отношения и как быть дальше — не ясно.

— Ещё и на западные. А те что мне угодили? — устало потёр переносицу Его Высочество. Сколько ещё будут продолжаться эти бесчисленные войны? Если брат решил постичь безумство отца — у него очень хорошо это получается. И как-то нужно остановить Морнэмира, пока не поздно. — Прощаю. И в чём же причина, по-твоему мнению? — принц повернулся так, чтоб заглянуть в глубину глаз советника и выслушать его, о столь интересных причинах.

А потом течение разговора немного сменило направление, заставляя ясную улыбку появится на лице принца. Словно он настолько счастлив, как никогда не был.

— Я ему скажу об этом, когда она будет здесь, он не любит знать наперёд то, чего не видел и не слышал. — кивнул мужчина. — Конечно знаю, он убил её. — лёгкий румянец появился на щеках, а изумрудные глаза были как-то стыдливо опущены в пол. Его безумно тешило то, как была убита принцесса, как гибли остальные недолюбовники, более того, безумно возбуждало. И он жаждет увидеть эту красочную картину в этот раз, только немного иначе. Просто все не видят так, как видит он, ему нужно попробовать применить этот способ, чтоб самому понять нечто важное.

А потом Лаэрис пошатнётся, ему станет как-то слишком дурно, слабость накатывает непреодолимым грузом, заставляя тяжело выдохнуть и схватиться за край стола.

— Что-то мне нехорошо, лучше отдохнуть.

Поле битвы кишило криками тех, кто пытался хоть как-то сражаться. Солнце окрасило землю в оттенки бордо, искры ленивых лавовых потоков то и дело вспыхивали над тлеющими телами мертвецов. Воздух наполнился зловонной колкостью горелой плоти, жар так и плавил лёгкие, заставляя воинов обливаться градом пота. Приказ короля выполнят на совесть. Раскладывая трупы хаотичной мозаикой, а где-то сваливая их на огромную горы, где на вершине будет красоваться стяг короля. Пленные, особенно красивые, станут усладой надвигающегося вечера. А остальных ждут лишь побои и вечное рабство.

Генерал заберёт с собой короля, объясняя ему по пути ситуацию с ведьмой.

— Она довольно хороша в одиночных миссиях по предательству и тайному проникновению, да и сопровождению кого-то тоже. Мы с ней не встретимся, от слова совсем. Я знаю очень древний путь к замку и самый короткий, больше о нём никто не ведает, это на случай побега из замка. — кивнул генерал. — Если приручить змею и она будет ласково шипеть. Принц умело её поймал в сети покорства, кто знает, может и в этот раз она выкрутится. — качает головой генерал, зная, как хорошо Финерия умеет вылизывать пятки тому, кому служит.

— Будет исполнено, постараюсь сделать всё тайно.

Генерал сдержит обещание, никто ничего не узнает и путь их будет пролегать через такие дебри пещер, где никто и не догадается, что там можно как-то пройти. В пути короля подлатают и перевяжут рану, покормят и дадут возможность поспать. А там, через время доберутся до подземных ходов замка, до целого лабиринта развилок. Зажигая факел, генерал проведёт короля к винтовой лестнице, что являлась выходом из подземелья.

— Мой король. Нам наверх, попадём в башню для наблюдения за звёздами, сомневаюсь, что там кто-то есть, а дальше и в ваши покои.

А вот Финерия очень растеряется, когда не застанет короля и ещё услышит, что он ранен. Она, со своим отрядом, помчится со всех ног, скорее к замку, лишь бы успеть... король ведь ждёт её? Значит к нему и на похвалу к принцу

— Да, король постоянен в желании воевать. Этого у него не отнять.  — кивнул мужчина, глянув на осколки разбитой вазы. На счастье она разбилась или на беду?

— Хм, вот как. Нелестно. Тогда его голова будет коронным блюдом на пиру. Никто не имеет право пятнать имя короля с грязью! — зашипел Лаэрис, сверкнув блеском резко похолодевших глаз. Никому не простят любое кривое слово в сторону короля. А потом принц вздрогнул как от пощёчины, разрывая зрительный контакт. — Вот именно что похоже. Но это не оно. Просто так брат защищает, отец мне объяснил, что родственникам это свойственно. И там нет, подтекста, даже... если хорошо его искать. — печально вздохнул принц, вспоминая тот разговор, где его убедили, что всё это родственные чувства. И путать их — делать зло семье, которая просто желала добра.

— Мне и не нужно его довольство. Он должен это сделать, чтоб...  — принц запнулся и тихо зашипел. — Это должно случиться и ты мне в этом поможешь. Не дашь убить её раньше времени. Ты меня понял Элгот? От этого зависит судьба королевства.  — принц сейчас был зеркалом короля в гневной манере речи и непоколебимости принятых решений.

Лаэрис всегда ходил за братом хвостиком и не желал избегать его. Однако отец очень хорошо постарался убедить, что любовь принца грязная, порочная и он пятнает брата. Ведь когда-то именно защищая Лаэриса был ранен Мор. Принц отвлекает, заставляет волновать, из-за брата будущий король может умереть. И почему-то всё так неудачно совпало, что Лаэрис в это поверил, обвинив себя во всём. Желая счастья брату, он просто отступил, дабы и правда не погубить. Эти мысли также станут причиной головокружения, но в большей степени будет виной состояние короля, которое Лаэрис оттягивает на себя.

— Да, конечно, зелье поможет. Благодарю. — кивает мужчина и следует с советником в свою комнату, дабы там отдохнуть, уснуть, набираясь сил. Ведь ещё много дней придётся принцу терпеть слабость, дабы королю было легче.

А тем временем в окутанной холодом пещере, Арес перевязывал раны Его Величеству, тщательно обрабатывая, вот только лечится без целителя она не сильно желала. Питомец короля всё хотел вылизать рану из жалости, но его кислотная слюна сделала бы только хуже, а потому его бесцеремонно отодвигали. Из-за чего зверь рычал и пытался укусить Ареса, вот повезло.

— Говорят, она не только в речевых оборотах хороша, ага, но и в иных языках, верно, прям интересно стало.

Арес мог сообщить о прибытии, но не сделал этого, поскольку ему сказали чётко — никто, значит никто. А советник обо всём узнает быстро, можно даже не сомневаться.

— Да, мой король, Морнэмир, слушаюсь. Привычка, что поделаешь. Вы о том случае, когда мы чуть не переварились в желудке виверны? О, да, после того... сложно соблюдать формальности. — засмеялся генерал, покосившись на питомца короля, что уже злобно щурился. Ну, да, зверьё на нём, какие формальности. — Не умирайте раньше времени. — пожелал удачи Арес одной фразой, тихо вздыхая, уже предчувствуя скандал.

Генерал немного подерётся с питомцем, но кое-как уговорит остаться с пантерой тут, в подземелье, пообещав кормить. В след плюнут кислотой, но Аресс увернётся. Уставший, изнеможённый, он по тайным ходам проберётся в коридор, ведущий в свою комнату. Осторожно, невероятно тихо приоткроет дверь, которую сам же запирал на ключ и... странно, явно ощущалось чужое присутствие, генерал напрягся, тихо шагнул вглубь.

Лаэрис кусал губы, он никак не мог найти свою заколку, которой пользовался во время чтения, чтоб волосы не падали на лицо. Подарок брата, золотой гребень, с серебристыми мотыльками. Откуда принцу было знать, что валяясь в кровати короля, расчёсывая свои волосы, — он по глупости забудет там заколку между подушек, отвлекаясь на срочные дела.

Однако поиски принца будут вероломно прерваны, конечно Его Высочество помнит, что гребень видел в кровати, но забыл, что в своей. Супруга вбежит вся взволнованная, когда принц будет стоять у своей кровати и скажет что-то такое, что смысл не сразу дойдёт до принца.

— Что? Я? Нет, мне уже лучше. С чего бы я был вообще ранен? Воюю не я, а мой... — изумрудно-синие шёлковые подушки так и застыли в руках принца, он не смог их вернуть на место. Осознавая всё в один миг. — Я ранен? Пришёл лекарь? Сюда... ко мне... в замок, да?  — медленно перечислял принц слова, делая долгие паузы и внимательно осматривая супругу. — Нет, ранен не я, но знаю кто может. — со злобой бросив подушки на кровать. Лаэрис быстрым ветром прошмыгнул мимо супруги, направляясь в покои короля. На пути его встретил слуга, раскланялся, что Финерия вроде как уже где-то рядом, пару дней пути или около того, записка вот. Но не сейчас, не вовремя. Лаэрис со злобой просочится чёрным туманом между дверных щелей, чтоб никто не был свидетелем этого разговора, тот час набрасываясь на брата.

— Говорят я ранен!

Лаэрис знал как брат не любит дипломатию, собственно, как и отец. Потому приходилось тянуть всё на своих плечах, хоть иногда самому хотелось украсить брызгами крови очередного с чем-то несогласного.

— Да, многое не понимал, согласен, однако некоторые его слова искоренить слишком сложно. — кивнул принц и поёжился как от холода, вспоминая тот день, когда его привели заключить магический ритуал и довольно болезненный. Смерть одного из близнецов в обмен на королевство и силу — красивый расклад, ничего не скажешь.

— Хорошо, я очень надеюсь на тебя. — с особым ударением на каждом слове проговорил принц, созерцая советника пронизывающим взглядом. Принц всё прекрасно понимает и рискует ради нужной цели, ведь у королей всегда так: пан или пропал. Потому нервы принца губят его, порождая слабость. Лаэрис кивает, следует за советником, а там и ляжет в постель, шумно выдыхая. Зелье выпьют, а потом предадутся сну полному кошмаров, где лицезреют мёртвого брата.

На смех короля генерал тоже рассеется, задорно так, представляя всё в красках.

— Умение это прекрасно, особенно если бы её взяли в плен и она наконец-то нашла себе занятие по своему призванию. — генерал скептично осмотрел рану короля, неохотно так намекая. — Нужен лекарь. — Арес намекал на особого лекаря, в лице принца, вот только кто ж будет слушать.

— И перепью, и прикрою ещё много раз. — улыбнулся генерал. Конечно замечая направленный внимательный взор короля, от которого мурашки табуном пробегут по телу, но Арес ничего не скажет. Кто знает какие мысли таятся за взглядом короля. Звучно хмыкнув, генерал пустил смешок, он ни просто не дождётся, а ни за что не позволит королю умереть, никогда.

Разобравшись, с горем пополам, с питомцами, он отправился к себе, чтоб упасть замертво на кровать. Однако планам не суждено сбыться, ведь в комнате уже ждут. Убийцы? Маньяки? Или...? Арес тихонько закрывает за собой дверь на засов. Напряженно всматриваясь в обилие свитков на столе, смятую постель и... как сюда попали? Приоткрытое окно становится ответом на немой вопрос, а там и тень мелькнувшая за ним. Генерал подпирает плечом стену, счастливо улыбаясь, сразу понимая кто тут поселился.

— Кажется это мои покои или уже нет?  — тихо засмеялся Арес, шагнув навстречу к советнику, чтоб тот час поймать его в крепкие объятия.

Лаэрис смерил супругу гневным взглядом, вот только адресован был он явно не ей, а в целом отражал настроение принца.

— Конечно не вернулся, ещё как не вернулся. — прорычал принц, уже прекрасно понимая, какими тайными путями привели короля. Благодаря своим способностям принц давно изучил все входы и выходы. А значит король мог вернуться незамеченным, вот только для чего он так сделал, а не пожелал подлечить себя на поле битвы — не ясно. Поймав баночку, принц на ходу глянул на неё, если ему — значит не отрава. Но всякое может быть. Лаэрис просочился туманом, стараясь в темноте выцепить знакомый образ. И тут же с силой вздрогнуть, услышав столь волнующий сердце голос, что отозвался резкой тянущей болью в паху. На несколько секунд принц впал в ступор, стараясь унять дрожь, а потом с вызовом проговорил:

— Встречный вопрос. — процедил принц сквозь зубы и быстрым шагом пошёл к занавескам, дабы добавить в комнату больше света. — Я позову лекаря, и сообщу остальным, рана короля не должна быть смертельной. Могу сам посмотреть, если позволишь. Но излечить тебя нужно, скоро к нам приедут гости, очень важные... — свет ударил по глазам, упал на кровать короля. Лаэрис запнулся и замер, прикусив губу. Проклятье, а вдруг заколка в этой кровати? Белый волос на подушке весьма красноречиво намекал, что да, заколка здесь.

Лаэрис окидывает советника туманным взглядом безразличия, с некоторой леностью изрекая слова:

— Непременно. — может, советник говорит и мудро, однако необходимо поднимать эту тему с братом, а там поднимется и много всего другого. Рассудок не слишком хороший помощник, когда обсуждение происходит на эмоциях. Впрочем, принц уже не особо и помнит, когда они с братом могли просто поговорить, а не спорить о том, или ином в запале.

Принц скажет что задумал, но в самый последний момент. Не потому, что не доверяет советнику, а потому что сам ещё ничего не решил. Лучше бы посоветоваться, подстроить всё как следует, но принц может отступить от намеченного плана, вот и не готов втягивать Элгота зазря.

Арес тоже знает, что ведьма умеет выкручиваться, вот только если бы она была в плену у короля как предательница, возможно язык ей бы отрезали сразу.

— Пройдёт. Но вашему брату болеть будет всё это время. — кивнул мужчина, осторожно предупреждая. Всё-таки король потерял много крови и то, что его не вырубило, заслуга связи братьев, где Лаэрис забирает часть слабости на себя.

Генерал наблюдает за тем, чей аромат остался в стенах покоев. За складками на постели, что тот час заставляет пройти волну дрожи по телу, ох, сколько всего пережила эта кровать. Фыркнув, на заявление об ошибке, замечая момент, когда хотят сбежать прочь, пойманные на горячем — это вызывает ещё большую улыбку. А взгляд янтарных глаз пылает пламенем.

— Конечно, я так и понял. — прошептал в губы генерал. — Советника, к которому часто обращаются, нужно искать со сложностями, да. — игриво так растягивает слова Арес. С тихим рыком прижимаясь, тут же опуская широкую ладонь на бедро, сжимая от переполняющей страсти чуть ли не до боли.

— Весь такой, не спорю, но когда тебя это останавливало? — хмыкнул генерал, припоминая тот день, когда кровь был украшен сам советник и ничего не помешало соитию. — Приказ короля о тайном прибытии, всё. — кивнул Арес, очень лаконично описывая ситуацию. А потом, с громким стоном нетерпения, накрыл губы возлюбленного, лишь мельком глянув на бинт на руке. Тут же заползая ладонью под одежду, дабы огладить грудь, да и потереться выпирающим возбуждением между ног любовника. Намекая, что ждать никто и ничего не будет.

Лаэрис сильнее, почти до хруста сжал баночку с мазью, как только услышал слова брата. Смотреть на Марнэмира принц не мог, только на скапывающую кровь и остатки одежды на полу.

— Ты видишь на мне кровь? — с вызовом начал принц, хотя плечо и отдавало ужасной болью. — В отличие от тебя, на мне её нет! — дышал Лаэрис столь шумно, словно страдал хроническим насморком, однако при короле он всегда выказывал волнение, хоть и пытался выглядеть собранным. — Хорошо, без лекарей. Но тебе придётся потерпеть.

Лаэрис чувствовал тяжёлый взгляд брата на себе, пока осматривал подушку. Прикусив губу, принц рационально решил, что лучше ничего не говорить, пока король слаб. А потому мотнул головой и зашуршал складками чёрной мантии, в попытке подойти к брату. Стараясь дышать ровно и успокоить своё волнение. Заколку он попробует поискать в подушках, нужно просто отвлечь брата.

— Убери. — командует принц, приблизившись на расторжение вытянутой руки. Нужно, чтоб убрали плед от раны, который так нехорошо обнажает голые ноги. Принц снова глянул на одежду. — Ты разделся? То есть, рану нужно промыть, да, раздеться правильно и... кто тебя перевязывал? И почему ты не сообщил о прибытии? Снова Арес занимается какими-то манипуляциями, вместо того, чтоб сообщить как полагается?— зашипел Лаэрис, разозлившись на генерала не на шутку. Конечно понимая, что они с королем одни, тот раздевается, прижимается, даёт перевязать себя, ещё что-то даёт. Убьют генерала, отравят этой ночью.

Всполохи пламенных искр от костра, что разожгли в пещере, замерзали в глазах генерала. Холод успокаивал, позволял задумчивости овладеть генералом. Тон Его Высочества никогда не пугал бравого воина, а вот просьба, заставляла заметно нервничать. Найти мага? Да если бы он в них разбирался бы. А самые сильные — приближённые к принцу, и если начать что-то вынюхивать... не поздоровится.

— Мой король, а вы уверены? Всё-таки эта связь гарантия Вашей жизни, как завещал прежний король: сила перейдёт одному, по средствам смерти другого. Может потому принц так и держится за неё, чтоб его разум не дал трещину и не случилось дурного?

Конечно генерал не был против присутствия Элгота, ему рады в любое время дня и в любом положении. А вот кто другой посмел бы шастать, так и имя бы не спросили, а убили бы одним ударом.

— Вот и нашёлся, в моих руках. — прошептал Арес в губы, чувствуя как жар дыхания, столь родной и желанный, наконец-то касается кожи. Синяки на коже останутся конечно, чтоб ещё долго напоминали о долгожданной встрече. Арес прижимается сильнее к чужой груди, как только руки обвивают шею.

— Даже если бы сказал — никто бы не остановился. — мурлыкает Арес, весь счастливый, как кот объевшийся сметаны. Ласкает ладонями рельеф мышц, проходится грубыми пальцами по линии шрамов, задевая пальцем сосок.

— В насколько? — не очень охотно начал разговор генерал, замечая как трогают застёжку на плаще, тот час потянулся губами к шее. Попутно переместив руку с бедра на ремень собственных брюк. — Ну как сказать... принцу везут подарок в гарем, а также просят найти мага, чтоб разрушить связь. И видеть король никого больше не желает. Так что он... постой, что? Невеста?  — генерал аж опешил, скользнув по советнику внимательным взглядом и присвистнув с интонацией «ну пиздец».

От взгляда короля Лаэрису аж дурно становится, а под одеждой кожа так и пылает в жажде, чтоб не только взгляд касался тела. Приходится взять волю в кулак, иначе быть беде, хотя лёгкий румянец на щеках явно выдаёт волнение.

— А ещё одна станет смертельной и мне хоронить брата. И короля. Решил оставить меня в одиночестве, разбираться со всем? — холодно процедил принц, да короля могут спасти, вот только с каждым разом битв становится всё больше, а шрамы болят не только королю. Нервы у принца не железные и переживать за брата он не может вечно, когда-нибудь упадёт в омут печали, да и не выберется.

— Зачем сам себя? Ты не мог позвать лекаря, допустим, а... меня тоже видеть не хотел, потому и не сказал ничего? Я мог прийти и без лекарей. — вопрос поставлен ребром, при взгляде на окровавленные бинты. Сам перевязывал? Как же, принц в жизни не поверит. — Значит Арес. Интересуюсь, чтоб знать кого хвалить, ведь короля так защищали. И... ты получил подарок? Как он? Где он?

Принц смерил короля холодным взглядом, выдерживая броню диалога. Вот только потом невольно принц ахнул настолько громко, что сам вздрогнул от своего голоса, спешно отвернувшись. В дизайне интерьера столько всего нашлось интересного, на что можно отвлечься. Шумно выдохнув, процедив сквозь зубы тихое «балда», принц сильнее сжал мазь в баночке. А потом начал отступать, огибать кресло так, чтоб оказаться спиной к королю, глянуть на спасительный выход за дверью, и с тихим шипением делая шаг назад. Складки мантии зашуршали, звон застёжек пел хаотичный ритм, Лаэрис расстегнул верхнюю часть мантии, потом белоснежную рубашку, заставляя всё это пасть к ногам, чтоб оказаться по пояс обнажённым. И, упираясь рукой, в спинку кресла. Медленно присесть на колени к обнажённому королю, шумно сглатывая слюну, когда собственная спина, прижимается к чужой груди.

— Потерпи. — почти хриплым голосом произносит принц, опуская ладонь на подлокотник. Прижимаясь своим плечом с золотыми тату, к плечу брата, на одной параллели. Голос Лаэриса звучит шёпотом заклинаний, создавая туманных чёрных змей, что оплетают плечо и короля, и принца. Змеи становятся плотными, будто живыми, связывают кольцом. Лаэрис открывает баночку с лекарством, также превращая субстанцию в туман. Секунда, змеи впиваются в кожу принца и короля острыми клыками, вытягивая заразу, но и объединяя магией. Часть раны начнёт переходить принцу, а на короле заживать. Лекарство, превращенное в туман, будет залечивать сразу две раны, витая облаком, чтоб эффективнее избавиться от неё. И если есть какая-то отрава — всё поглотят змеи. Однако процесс болезненный, принц то и дело будет стонать, с жаром выдыхая, в попытке сосредоточиться и продолжить колдовать. Правда прижимаясь невероятно близко.

Арес глядит на короля внимательным взглядом. Свет от костра делает образ короля особенно зловещим вкупе с грозным тоном. Кивок в знак покорства и дальше заняться обработкой, перевязкой раны. Генерал мог бы вздрогнуть на столь пугающий тон, однако он прекрасно понимал, что король делает акцент на важность ситуации, а не запугивает.

— Ни слова больше мой король. Но умереть вам никто не даст, вот за такой исход я и отдам свою жизнь. — кивнул мужчина, выразительно глянув на химеру, что вновь пыталась вылизать короля и рычала в сторону генерала. — Ваш брат умён, подвох может понять. Конечно будет всё исполнено, постараюсь узнать о природе связи и найти того, кто сможет помочь.

В том и загвоздка, что лучших магов принц отобрал себе, а тех кто не захотел присоединиться — убил. Словно страшился чужой магии и того, что она с собой несёт. Поэтому придётся хорошо поискать кого-нибудь вне стен замка. А в армии все маги под крылом принца, хоть и выполняют приказ генерала, но сердцем верны другому. Задача так задача.

Конечно никто бы не рискнул пробраться в покои к генералу, кроме убийц, вражеских лазутчиков, неудачно залетевшего голубя. Однако никто бы из них не мял кровать, и не оставлял свитки.

— Если очень повезёт и короля не обнаружат раньше времени. — Арес убьёт любого, кто посмеет всему этому помешать, причём жестоко и не разбирая как там особа королевских кровей к нему лезет.

— И было ведь хорошо, да и не смог я совладать с собой. — тогда смешалось всё перед глазами и ненависть, и страх потери, а запах крови довел до пика возбуждения. И конечно мозгами Арес понимал, что лучше становится, помочь, вот только жажда была сильнее его. Ведь Элгот тогда так соблазнительно дрожал, вот, как сейчас, от ласки соска, стоит только нетерпеливым пальцам ущипнуть, не так нежно с непривычки, как раньше.

— Не в первый раз. — тихо прошептал в шею мужчина, а потом с рыком оторвал любовника от окна, приподнимая, прижимая к себе. Припадая губами к шее, чтоб зубы коснулись нежной кожи, вгрызаясь до впалых следов, до лёгкого привкуса крови на языке, что исчезает с шумным глотком. А потом, покружившись по комнате, генерал опустит любовника на кровать, потянувшись к ремешкам брони, чтоб избавится от неё. — На моей кровати удобно спалось, м?

Лаэрису не нравится, что его осматривают, вернее нравится, как горит кожа под столь внимательным взглядом брата. Но разве это правильно? Так не должно быть, нельзя настолько чутко реагировать на простой, хотя поистине королевский взгляд.

— Как ты сам сказал, что никто не застрахован от ран, так и от смерти. Я уверен в тебе и никогда не сомневался в твоём искусстве войны, более того, шагал рядом когда-то. Но это не значит, что я буду хвалить тебя за каждый шрам в бою. — гордо хмыкнул принц, понимая, что меньше ран на теле короля не станет. И сколько бы об этом не говорилось — пострадать можно в любом случае, здесь как повезёт.

— Хорошо, сообщили, можешь сам. А ты не думал, Морнэмир, что тебе может стать дурно от потери крови. Ты упадёшь неудачно, а хоронить мне? — вдох волнения слетает с губ, Лаэрис делает шаг вперёд, когда слышит кашель короля. — До других мне нет дела, они не моя семья. Хмм, он должен тебя сопровождать везде, а не по пленам шататься. Я долго над ним корпел, очень. Он понравился тебе?

Изначально Лаэрис собирался уйти, как только увидел оголение, снова дразнятся. Вот только шагнул в сторону двери, как осознал, что бросает раненого короля. Придётся лечить, а ещё прикрыть срамоту, которой дразнят. Принц часто раньше лечил именно так, возможно король и намекал, что ему очень болит. Впрочем, собственное тело и так это хорошо чувствовало.

— Не помню, чтоб записывался в твои слуги и ждал разрешения на каждый чих. — выдыхает болезненный стон принц, так тяжело устраиваясь на столь желанном теле. Терпеть близость, которая сводит с ума, что даже боль отступает на второй план и не так заметна, слишком тяжело. Лишь только сила объятий, ласка пальцев по пытающей страстью коже, подбородок на плече и звук дыхания совсем рядом — всё это имеет значение и ничего больше.

— А брату и не требуется разрешение забраться на другого брата. — пробурчал принц в полном возмущении. Как тут же послышался крик неожиданности, Лаэрис дёрнулся в чужих руках, когда пальцы коснулись чувствительного соска, стоящего торчком от напряжения. Мурашки прошли по телу, принц сильнее вцепился в подлокотники. Чувствуя, как рука короля пристраивается на бедре и явно задевает стоящий колом член, скрываемый тканью. На выдохе, принц постарается не так прижиматься и тереться, однако будет делать это из рук вон плохо. Тело само будет желать прижаться сильнее. — Тебе удобно? Ты потерял много крови, боль со временем отступит, но нужно есть много мяса, гранатов. — хоть как-то попытался отвлечь себя разговорами Лаэрис, невольно поворачиваясь к брату, касаясь своей щекой его и почти выдыхая на губы стон желания. Почти сообщая как хочется пленить в долгом поцелуе короля. Но ведь... есть какое-то но... что очень тяжело вспомнить в такой ситуации.

И Арес заметил, что слишком уж быстро смерть короля сцапала. Если бы это происходило мучительно долго, со страданиями, впрочем, тогда ещё принц Морнэмир достаточно хорошими ранами одарил отца, но такое ощущение, что не добавил перца.

А затем генерал сам наградит короля холодным, колким взглядом, лишь качая головой.

— Никому не было бы лучше. Особенно вашему брату.

Править хорошо можно тогда, когда есть армия и мощный тыл. А если принц потеряет всю родню, возлюбленного брата, контроль над армией — справится ли он дальше сам? Или безумие прошлого короля одолеет и его по средствам печали. Свидетели были, принц ведь умел вызывать призраков умерших, общаясь с их душами по средствам ритуала, вот только снова вся информация была в руках родного брата.

Запах советника сводит с ума, долгожданный и любимый, наконец-то он в сильных объятия, о которых давно мечтали. Однако то, что Элгот проверяет метки, пока они вместе, заставляет звучно рыкнуть. И тут же припасть к губам, проглатывая речь, кусая безжалостно и страстно за нижнюю губу, чуть ли не до крови, но хорошо сминая, зная, что останется лёгкая припухлость, которую не скроешь никакой косметикой.

— А сейчас будет лучше. — кивок в знак согласия и помутневший взгляд, полный желаний и дикой жажды, как тогда. Аресу тоже не слишком поздоровилось и шрамов прибавилось, но в той битве он вынес более ценное сокровище из всех возможных. Даже в крови и без руки, Элгот был прекрасен, как и сейчас.

Душевное равновесие короля восстанавливается выпивкой и новой войной, разлукой с советником, что тоже не очень. Но попытки помирить братьев были гораздо сложнее. Лучше отвлечься на что-то давно желаемое, настолько вкусное. Крик кружит голову, заставляет кожу пылать в агонии так, что броня становится клеткой удушения. А как опустят на кровать, так глянут недовольно, что слишком медленно расстёгивают пуговицы. Значит надо помочь, поймать за воротник и дёрнуть в разные стороны, чтоб пуговицы оторвались, а ткань быстрее разошлась. Арес нагнётся, встав на одно колено у кровати, продолжая расстёгивать ремешки на броне, коснётся губами оголившейся кожи с тихим стоном.

— Тогда сегодня я тебя отогрею, как следует. — кивает мужчина, впиваясь губами в кожу с нажимом.

Всегда бывало и могло быть хуже, но тогда хотя бы был отец, что мог хоть как-то о сыне позаботиться. А Лаэрис старался не ронять горькие слёзы на публике, волнуясь за брата. Пришлось учиться целительству, чтоб быть уверенным в том, что сможет спасти брата лично. А если и это не поможет, не зря научился связи с духами, покойниками, призраками, чтоб быть вместе вечно. При этом высказывать будут снова, и снова, пока не надоест, а там может и беречь себя начнут.

— Но у нас был подписан мир с теми землями и... — в этот самый момент принц вспомнил слова советника о ревности, о совсем небратской заботе и намереньях. Прикусив губу, Лаэрис почти шёпотом решился спросить: — С какой целью ты напал на тех, кто желал с нами мира? Расскажи, тогда, может быть, и похвалю.

А потом король скажет такое, что заставит побледнеть не хуже убранства мёртвых — савана.

— Не смей говорить о своей смерти! Ни при мне, ни при ком либо! — сорвался принц на крик, даже забывая, что перед ним король. Шумно выдыхая от волнения и гнева, принц лишь фыркнул. — В присоединённом королевстве теперь тоже твои подданные, но это не мешает убивать их. Что же, лично похвалю Ареса, коль он позаботился о тебе. — а потом принц внимательно посмотрит на короля. Спасал подарок? Понравился? Эти слова заставят сердце пропустить удар.

Лаэрис желал сбежать, но всё это время, после боли в груди от раны, волнения за короля — изматывали. Ведь отец умер не так давно, новый король мог пасть в любой момент, а ещё эта старая договорённость о женитьбе. Прошлый король пообещал брак, а принцу предстояло соблюсти договорённости, отдать собственного брата в лапы к другой. Ещё и следить, чтоб не убили. Вот в этот момент, когда принц ощутил потерю брата — как-то слишком больно кольнуло в душе. Видимо потому сейчас Лаэрис как брошенный щенок жмётся к чему-то родному и близкому, не желая терять.

— И ты должен слушаться поэтому, но ты не слушаешься. Так в чём разница? — прошептали искусанные губы, на тихом стоне, содрогаясь от ласки прикосновений. — Я так захотел, забрать раны себе. Отец запрещал забираться, но сейчас... он... не запретит, верно?

Неуверенность скользит в голосе, отец пал, но правильно ли это? Разумно? Мысли путаются, выветриваются тогда, когда пальцы касаются возбуждённого соска. Разум кричит — стой, он твой брат, а тело жаждет большего. Конечно Лаэрис списывает это на опыт войны, когда желание пересиливает и подходит любой. Но в то же время принц знает брата и любого не выберут.

— К-кормят... — с шумным глотком произносит принц, чувствуя как приблизились, насколько пьянящее обожгло чужое дыхание кожу. — Не пропало, сюда никто не заходил. — кивнул мужчина, скользя взглядом по губам брата. Стараясь держать хоть какую-то концентрацию магии, пока рана медленно затягивается, а змеи замерли, явно начитавшись всей гадостью. И как только губы брата, на тихом стоне удивления касаются губ принца. Первые пару секунд будет просто ступор. Лаэрис замирает в страхе, принятии какого-то судьбоносного решения. Вот только ладонь, скользнувшая на пах, тут же будет накрыта собственной, не в попытке остановить, а сжать сильнее до крика экстаза и умопомрачительной волны дрожи, которая сотрясает всего принца.

Генерал лишь участливо похлопал короля по плечу, со здоровой стороны. Принц мог желать многого, вот только достигая чего-то — это не оправдывает желаемое. Лаэрис всегда был под гнётом отца, да и на брата этот гнёт распространился. Вот принц и стремится иметь власть, чтоб точно никто больше не смог давить на него.

Конечно генерал сказал, но это не значит, что ему интересно нашли короля или нет, сейчас важнее совсем другое. Потому и напоминает о себе самым отвлекающим образом, по средствам напористых поцелуев.

— Пфф, так поцарапали слегка, лишь чутка крови покапало. — фыркнул генерал. Хоть ему немного и рассекли бровь, а руки разукрасили хаотичными порезами, и чуть ногу потрепали. Но раны были не глубокие, так полоски, которые Арес щедро полил какой-то дрянью и вроде как не кровоточит. А болеть... там всё тело болит и нужно отвлечься на что-то более приятное, да и снять одежду, пропитанную не только своей кровью. И Элгот с самого первого дня знакомства привлекал генерала, да что там говорить, он даже ахнул не скрывая восхищения. Да и зажимать пытался не раз. Вот только когда хотел перейти к большему: то война, то у короля что-то, то у принца, то двое сразу, или стрела в зад. Вот и вышло, что генерал сорвался при виде связанного Элгота.

А этот пронзительный взгляд не помогает, только заставляет нетерпеливо требовать своего. Пускай и недовольны тем что портят одежду, но генералу всё равно, он жаждет своего возлюбленного больше всего на свете. После битв, так тем более разрядка будет столь желанна. Губы касаются груди любовника, словно стараются испить и поглотить целиком. С причмокиванием втягивая кожу, подталкивая кончиком языка в жаркие глубины рта, чтоб иметь возможность тут же впиться зубами и оставить пунцовый след засоса. Пальцы спешно справляются с застежками на броне. Генерал отпрянет, дабы сбросить груз со своего тела. С громким звоном упадёт броня, а за ней и алый плащ, нарукавники и только после жакет, рубаха полностью пропитанная кровью. Арес не медлит, сбрасывает сапоги и стаскивает штаны, полностью оголяясь, под пламенный взгляд адресованный любовнику. Конечно теперь лучше видно, россыпь ран на теле генерала, разве только грудь не повреждена. Но синяков и ушибов тоже хватает. Как и каменного возбуждения, направленного на советника. Арес нависает над любовником, упираясь рукой близ плеча.

— Сомневаюсь, что смогу хорошо тебя подготовить, мне слишком не терпится. — шепчет генерал в губы, резко прижавшись пахом к бёдрам.

Его белоснежные волосы, что скользят по обнажённой груди, невольно пленяют взгляд, заставляют рассматривать всего короля неприлично долго.

— Тебе мало кто нравится. — констатировал принц, сложив руки на груди. Король имеет право убивать всех тех, кто ему не нравится и Лаэрис был в этом солидарен. А вот на рык принц чуть нахмуриться. — Что тебе уже успели сделать он и его знать? — а потом становится ясно чем не угодили. — Он не имел права называть королём кого-то помимо тебя. У нашего государства один король. А кто считает иначе — голову с плеч.

Принц гневно кружит по комнате, топая слишком звучно и отчетливо.

— Я говорил, что не хочу твоей смерти. И слышать, что тебя где-то хоронят не желаю. В этом вся разница разговора. — кусает губы принц, чувствуя как сердце болит не на шутку, а нервы нехорошо так заставляют дрожать. Зачем он раздевается и садится к брату? Лечил ведь его так когда-то, очень давно, вот и желает этого сейчас. Также излечить, забирая все проблемы и тревоги.

— Возвращаешься, этому я рад, но что если... твои раны болят и мне. Я не упрекаю, и не желаю иного. Но я волнуюсь как брат. — конечно как брат, не тот кто так плотно прижимается и старается сдерживать шумное дыхание, а как волнуется брат за брата — так и здесь. И то как Морнэмир оглаживает сосок, так ведь тоже братья поступают. После смерти отца всё изменилось, хотелось кинуться в объятия нового короля, а не скрываться по углам, ведь больше не было того, кто осудит, накажет или даже убьёт. — Я помню, ты и в детстве этого не запрещал, но... теперь мы выросли и всё иначе. — тихо говорит принц с толикой неведомой ему грусти.

— Я исхудал? — удивляется Лаэрис, может просто не замечал. Правда думать об этом сложно, когда брат приближается в опасной близости. Они раньше так и сидели, но это казалось чем-то детским и невинным, а вот во взрослом теле делать такое чревато. — Охрана хорошо присматривает, чтоб никто в свои покои не входил. — заверил принц довольно твёрдо, конечно скрывая, что явно лукавит и только он тут и отдыхал всё это время, вдыхая аромат возлюбленного брата, оставленного на подушке.

А вот то, что происходит дальше словно окутано туманом слабости. Тело, мозг — они отказываются подчиняться, кричат дабы остановиться, но непомерно тяжёлая слабость возбуждения берёт своё. Принц задрожал с удвоенной силой, когда расстегнули пуговицу, заставляя сорваться на дыхание возмущения, слабого протеста. Активнее заёрзать на коленях брата, выдыхая жалобные стоны:

— Не... не... — ничего не успевает ответить принц, сильная рука накрывает шею, а дальше, грань стирается полностью. Лаэрис не просто поддаться страсти поцелуя, а станет напирать, постанывая так громко и требовательно, словно и правда был так голоден, а его долго не кормили, а теперь наконец-то получил желаемое. Лечение прервётся, змеи развеяться туманом, как и само лекарство, рана затянется поверхностно, но кожа в этом районе будет очень болезненная и чувствительная. За рукой короля скользнут следом, оглаживая и выгибаясь в пояснице, активно качая бёдрами. Пока кусают жадно губы брата, образ которых не давал покоя черти какую ночь. — Мор... не... останавливайся. — прозвучит совсем тихий шёпот между поцелуями.

А генерал страшный собственник, его не устраивает витание где-то, даже если отвлеклись на секунду, поэтому он перетянет всё внимание на себя как можно более пылко и рьяно.

— До свадьбы короля заживет. — громко рассмеялся Арес, пускай болит, кровоточит, всё неважно, всё забывается в таких жарких объятиях, обжигаясь их страстью. — Я говорил, насколько сексуально ты распускаешь волосы? — шепчет генерал в неплотно сомкнутые губы любовника, пока подносит пламенную прядь к своим губам, целуя. А взгляд так и раздевает, пожирает советника всего без остатка, уже рисуя картины безудержного секса. И то, что зажать не выходило, возможно, и было лучшим решением, но Арес жалеет об одном — не мог наслаждаться всей этой прелестью раньше, а упускал время. Сам генерал тоже считает, что Элготу не место в гареме, он ведь видел тех, кто там находится: слишком покорные куклы. Советник был более живой, более свободолюбивый.

А кто сказал, что Элготу позволят возвращаться? Так генерал предельно чётко даёт понять: ты остаёшься здесь. И никакие срочно, хоть короля будут убивать — это не имеет значение, когда так долго ждал, так желал увидеть и прижать к себе в порыве голода.

Эта дрожь тела, когда жар губ касается кожи, заставляет мир перед глазами расплываться, слишком будоражит естество. Шуршание ткани заводит пуще прежнего, ласка пальцев в волосах заставит шумно выдохнуть. А потом нужно раздеться, стойко выдержать внимательный взгляд, сдерживая внутренних демонов, чтоб не кинутся на любовника как оголодавший хищник. Прижаться, поймать ткань штанов, резко дёрнуть их вниз, оголив любовника. Поймать под коленом и закинуть ногу на бедро. Облизать свои пальцы, хорошенько увлажняя. А потом опустить их к обнаженным бёдрами под неприкрыто громкий стон, надавить на тугое кольцо ануса, проникая увлажненным пальцем, попутно потираясь членом об бедро.

— Так решил король. Кто я, чтоб ему перечить? И предупреди я тебя, не увидел бы столько соблазнительную картину. — усмехнулся мужчина, мурлыкая и медленно, но не слишком терпеливо проникая вглубь любовника.

Лаэрис слушает, совершенно не понимая, чем брату не угодило столько людей, можно было и договориться, но для переговоров Мор был слишком вспыльчивым.

— И чем же он нравится тебе? А чем не угодили остальные? Война тоже дорогое удовольствие и путь мира может быть очень выгодным. — с некоторым давлением напомнил Лаэрис, чётко делая акцент на мире. Хотя если короля оскорбили, там бы и сам принц всплыл бы. — Что ещё там было? По тебе вижу, что недоговариваешь.

Лаэрис и сам знает, что делает хуже своими метаниями, тем более рядом с больным. Вот только остановиться никак не может, даже ноготь на большом пальце покусывает от беспокойства. Разница была, ведь разговоры о могиле, заставляли вспоминать ночные кошмары, холод постели, когда Лаэрис стал спать отдельно и долгие взгляды у окна, выжидая на горизонте появление армии, возвращение брата, гадая, несколько болезненные раны будут теперь. Принцу болело, но степень раны он понять не мог. Болело то больше, то меньше, то ещё как. И не угадаешь где просто поцарапали, или рана была глубже. У самого боль стихала быстрее, чем у брата.

— Я перенимаю часть боли и оттягиваю твою смерть. Нет уж, такова мой долг по защите короля. — легче не станет совсем, в вот корить себя будет и днём, и ночью. Король себя не бережёт, так пускай хоть кто-то о нём позаботиться. А вот тяжёлое дыхание, что сопровождает своей песней ласку вокруг соска, заставляет сильнее вцепится в подлокотник, чтоб не застонать. Принц помнит это, как они могли так оглаживать друг друга часами, успокаиваясь, но сейчас всё иначе. Так что король творит?! — Изменилось... теперь ласки не успокаивают, а порождают реакцию, желания. Ты ведь знаешь это. — шепчет принц, словно старается достучаться до разума короля.

— Может мне кусок в горло не лезет из-за волнения за брата. — шумно сглотнул слюну мужчина, нервно глянув на ложе короля. Конечно никто не заходит, Лаэрис бы заметил, если бы в его бывших покоях кто-то был. Так давно они были общими, так давно принц сам прибегал в эти покои. Но сейчас он признаться в этом не сможет. Конечно принц возмущён, ведь знает, что у короля в сердце другой. — Но как же... — хочет вымолвить Лаэрис, припомнив иного, того кто сопровождает короля на войне, кто делит с ним ложе. Но не набирается сил на это. А лишь отдаётся воле страсти, выгнувшись, качнув бёдрами с диким стоном, полным необузданной страсти и столь неприкрытого желания. Заскользив рукой по своей обнажённой груди с трепетной дрожью.

Протесты слабые были, но лишь как воля разума, как последнее препятствие. Как только Мор стал королём — все преграды исчезли, хотелось вновь бросится в объятия, но навалилась куча проблем. Да и сам Лаэрис не был уверен уже ни в чём. А вдруг ему просто кажется желание в глазах брата? А вдруг... правда это вдруг отмелось так лихо, что телом завладели только чувства. Сладость губ пьянит, заставляет терять голову, как долго он этого ждал, как долго воплощал мечты во снах. И как боится потерять это всё, после брака короля, как не желает его отпускать, хватаясь словно за соломинку. Ладонь тянется к щеке брата под шумный выдох, коснуться не миража, а реальности, своего возлюбленного. Как жаль, что Лаэрис осознал это многим позже, испугавшись своих чувств. Пальцы нежно поглаживают, убирают прядь волос за ухо, пока губы сливаются в требовательном поцелуе. Громком и шумном, где крик звонче ударяет по ушам, когда по члену задвигают сильнее. А потом, Лаэрис отстранится, чтоб выгнуться напряжённо, как натянутая струна, закричать, что есть силы, до хрипотцы. Прижимаясь к груди сильнее, ёрзая на коленях. Двинув бёдрами, а потом бурно излился всего от нескольких движений ладони короля, окропив свой живот спермой. Всхлипывая жалобно от того, что был слишком возбуждён и не смог выдержать больше, задыхаясь от эмоций, чуть ли не до потери пульса.

— Мор... это всё реально? — просит принц так слабо, будто готов проститься с жизнью.

Генерал на секунду задумался, прикидывая мысленно какие-то варианты, а потом недовольно скривился.

— Как принц собирается провернуть это? И почему ты раньше не сказал? У короля сейчас такое настроение, что волной снесёт всех и благо, если меня не втянуть в какую-то битву. — качает головой генерал. Ведь тогда и правда раны не слишком заживут, хотя, учитывая насколько король скорый на решения — свадьбы и вовсе не будет. А если и останутся на теле генерала шрамы, что ж, шрамом меньше или больше, какая разница? Жив? Жив, вот и хорошо.

— А разве нет? Скажи когда было иначе и ты не пытался меня соблазнить, особенно во время разговора с королём, покачивая бёдрами где-то в стороне. А я потом не мог вспомнить приказа. — фыркнул мужчина, связался ведь с хитрой лисицей, что потрогает, поцелует, именно тогда, когда надо куда-то срочно идти. Пламенные волосы не просто привлекали, а были маяком, ориентиром, даже в толпе народа советника вычислят сразу по огненным прядям. Да и сами шрамы прекрасны, не зря Арес оглаживает пальцами кожу, как только она оголяется, скользит по линии шрамов, надавливая непривычно сильно. Ведь каждый шрам — это история той или иной битвы, а в ней Арес купается с удовольствием. Чтоб сбить напряжение, можно и за ягодицы прижать к себе, рыкнув напористо.

Глупцы те, кто пытается ломать, а не приручать. Пытками лишу уродуют свою добычу, превращая её в мешок костей. Арес знает цену воинам, если с ними не удалось договориться в первые десять минут — то лучше убить. Не каждый сломается так как надо, а Элгот из тех, кого вообще сломить невозможно. Генерал это знал, потому и поспешил спасти, нравился советник само собой, вот только злоба от неподчинения, могла заставить помутнеть разум пленителей и спасать уже было бы нечего, пришлось слишком торопиться.

— Чем тебе генерал не угодил? Вот за своевольничество ко мне и прислушиваются. — засмеялся мужчина. Опускаясь к возлюбленному, что так и манит всеми своими соблазнительными изгибами. Ладонь, с особой силой нажима, пройдётся по бедру, с тихим рыком сомкнутся пальцы на коже, словно показывая, что Элгот только его, а генерал слишком уж скучал. Арес наблюдает, как любовник прикусывает запястье, когда палец проникает глубже, а чтоб быстрее разработать так и двигаться станет быстрее, заставляя тугие мышцы расслабиться и расширится. А дабы отвлечь любовника, так мужчина нагнётся, скользнув кончиками волос по животу. Поймает губами бусину соска, засасывая с причмокиванием на шумном вдохе.

Воюет не со всеми, а с теми, с кем Лаэрису пришлось договариваться, и вдруг все договорённости меняются, за что принц и злится порой.

— Мудрый? — недоверчиво изгибает бровь принц, смутно припоминая, когда брат восхищался мудростью, а не воинственностью, тем более пожилых. — Им не хватает мудрости? Что там за мысли такие у всех одинаковые? Предать наше королевство? Так это может быть просто опасение во взгляде. — взор весенней зелени плескался в глазах брата. Вот только там была не тонкость весны, а слишком уж цепкий взгляд хищника. — Каким образом? — принц замер, и прищурился. Не нравился ему этот разговор про сокращение армии. — Я заметил это ничего, зияющей раной в твоём боку, такое ничего.

Смерть естественна, но говорить, представлять, со спокойным выражением лица, как твой возлюбленный умирает? Даже на секунду не хочется думать о такой грядущей перспективе.

— Есть. — сказал как отрезал Лаэрис, сделав чёткое ударение на слове. Как и почему нет нужды, выяснять не станут. Она есть и точка, связь разорвать не позволят. — Не помню, чтоб это успокаивало в привычном смысле расслабления. — шумно выдыхает принц. И у него в молодости это вызывало реакцию, вот только тогда тереться и обниматься с братом было так естественно и нормаль, так радостно и приятно, что когда ему начали объяснять насколько он плохо поступает, Лаэрис даже не поверил. Разве братья любят не так? Оказывается братья любят иначе. А принц всю душу в это вкладывал.

— Рана в боку тоже ничего? — даже вспылил и рыкнул принц от негодования. Волнение отразилось в голосе, как и вселенская печаль, Мор не понимал, не знал насколько сильно за него волнуются, как постоянно пьют успокоительное, чтоб хоть как-то собраться с мыслями, которые всё стремятся к брату. А наследников принц не желал, ни своих, ни брата, ни ещё каких, ведь наследники моложе, краше и с королём будут много общаться.

Лаэрис кричит, извивается под столь будоражащими сердце ласками. Чувствуя как терзают плоть то ускоряясь, то замедляясь, заставляя дёргаться от каждого движения. То как Мор, словно котёнок, потёрся об щёку, было мило, заставляя вспомнить его совсем молодым. От того поцелуй и получился столь жадным, требовательным и невообразимо долгим. На секунду мир померк, погрузился в темноту до коротких вспышек света, когда оргазм накрыл тело. Только теперь Лаэрис спросил сам себя: что он делает? Но сладкая истома растекающаяся по телу внемлила: да какая разница? Тяжёлая отдышка, молчание, прежде чем можно собраться хоть с каким-то мыслями и только потом ответ, правда не словами. Лаэрис закинет ногу на подлокотник, а сам скользнёт ладонью вниз, между своих ног, чтоб накрыть яички короля. Подушечки пальцев пройдутся по нежной коже, поглаживая её с особым трепетом, попутно перебираясь на основание члена. Принц чуть повернул голову и прошептал:

— Даже если это сон — просыпаться я не желаю. Ведь я так давно желал этого и скучал по тебе, если бы мне наивному не задурили голову — всё было бы иначе. — кивнул принц, приближаясь вновь к губам брата. — Хочешь? — практически неслышно спросит Лаэрис, словно сам будет страшится этих слов.

Принц знал своего брата хорошо, правда когда-то, потом всё пошло по иной дороге и взаимопонимание ушло куда-то вглубь. И, возможно, принцу надоело, что король сбегает на войну, возможно что-то спровоцировало вызвать брата не просто на разговор, а схлестнуть интересами. Однако дело было в ином: отец давно договорился об этой помолвке, а если принц не согласится на эти условия — не поздоровится всем.

— Тогда нужно будет помешать помолвке, всего-то. — хмыкнул генерал, подумаешь, сделать так, чтоб невеста не доехала. Тогда разом все проблемы королевства уйдут куда-то на задний план.

— Конечно, расскажи мне, как красиво ты можешь поправлять на себе одежду так, что все засматриваются. — рассмеялся мужчина, зная этого проказника, что умел сексуально делать абсолютно всё. — Реагирую. — кивнул мужчина с тихим рыком, многозначительно глянув вниз, где реакция между ног вполне красноречивая. Да и убеждать короля отложить поход — та ещё задача, а вот отвлечь диверсией в замке, или какой нибудь ситуацией с принцем — возможно.

— Тебе генерал угодит всегда. — шепчет на кожу мужчина, замечая как льнут ближе, выгибаются со всей страстью и желанием. Запах крови наполняет комнату, от чего генерал только сильнее задрожит. Глянет янтарными глазами, с зверино-диким прищуром, скользнёт языком по очередному шраму, обласкав его вдоль. А потом резко поддастся вперёд, накрывая губы с громким рыком. Соединяя два жарких дыхания в одно, лаская языком чужие губы, чтоб слизать с них весь вкус, весь аромат. А потом не в силах сдерживать себя более, резко начнёт двигать пальцем, тут же добавляя второй, чтоб хоть как-то расширить, а там и третий, спешно проникая и почти выныривая. Чтоб хоть немного облегчить предстоящее, потянув пальцы назад. Пристроится между ног любовника, дрожа от вождения, помогая себе рукой, удерживая член и надавливая головкой на анус. Чтоб начать постепенное проникновение.

А король тогда был занят и сказал, чтоб принц сам решал деловые вопросы, а то ему скучно этим заниматься. Принц решил, однако что-то пошло не так.

— Выходи замуж, раз так нравится. — хмыкнул Его Высочество с таким видом, словно король был виноват в чем-то. А как иначе? На стариков заглядывается. Вот только потом принц остановился и прожёг взглядом короля, ощущая недоброе такое тянущее ощущение возбуждения внизу живота. — Меня? Иначе если бы хотели нагнуть тебя, ты бы только рассмеялся. — кивнул Лаэрис, понимая, что это братская забота и она вполне нормальна. — И остаться дома — отличная экономия. — подытожил принц.

Лаэрис переживает, а потому будет выедать мозг ложкой за каждую царапину, а вот за раны так вообще не слезут с причитаний.

— Я и слежу, стараюсь как могу. — проговорит мужчина, шумно выдыхая на прикосновения брата. Как раз таки все эти прикосновения делали тело таким ватным, а мозг полностью отказывался работать, вот и получалось расслабление, как сейчас, когда не владеешь ни собой, ни собственным телом.

— Рана! — с рыком огрызнулся принц, даже зубы показал в рычание. — Я предпочту не отпускать тебя никуда, коль не научен уклоняться. — неприкрытая угроза заскользила в голосе Лаэриса, с некоторой толикой обиды на брата, что не бережёт себя.

То как Мир дрожит под лаской пальцев, то как сильнее прижимает к себе испачканной рукой и дышит тяжело вздымая грудь — это сводит с ума настолько, что кружится голова.  Раньше дурили принца ещё и как, а дал это сделать, потому что поверил авторитету отца. Тогда Лаэрис был ещё молод, наивен, да и угроза убить Морнэмира, если он разочарует, подействовала с лихвой. А печать контракта силы, была тому подтверждением. Лаэрис тяжело отталкивается от кресла, разрывая единение взглядов и дыхания. Встает на ватных ногах, поправляя серебро волос. А потом начинает медленно снимать штаны, да так, чтоб оголившиеся ягодицы были в поле зрения короля, особенно золотые тату, которые брат рисовал когда-то, они кругами очерчивали ягодицы и исчезали где-то между ног. Принц медленно разворачивается, встретившись взглядом с братом. Упирается коленом между ног Мира, а ладонью у его плеча, нависая аккурат над губами брата. Тянется второй ладонью к возбужденному члену короля, и на громком стоне касается возбуждённой плоти, чтоб начать медленно водить рукой.

— Он сказал, что убьёт тебя, если ещё раз увидит нас вместе. Потому и договорился с разными королевствами о наших будущих свадьбах. Мне не просто пригрозили, а связали магическим контрактом. Я хотел убежать с тобой, но когда пришёл к тебе, тогда, в военном лагере... ты был не один... и о такое же хочу, говорил не мне. — прошептал в губы брата Лаэрис.

— Если приказ, тогда ничего не поделаешь, однако любой приказ можно обойти. — кивнул мужчина, мысленно прикинув пару способов по самоубийству принцессы по несчастной любви, где убьёт не король, а она сама. Или в окно выпрыгнет. А может с любовником сбежала или похитили, в дороге всякое случается, а вроде как советнику приказывали следить после прибытия.

— Не виноват — это всё природный интерес. — подтвердил генерал, любуясь соблазнительными изгибами столь сексуального тела. — Я всегда был самым ненасытным. — прошептал мужчина хриплым голосом полным нескрываемого возбуждения и игривости. Генерал умело свалит вину на других и казнит их, тем более, что диверсию поручат расследовать ему. Да и можно всё так подстроить, как обычная случайность, не прикопаются. Сказать, что гарем принца бунтует, главное, чтоб сообщил тот, кого не жалко, глядишь их всех убить захотят, а там сами пускай разбираются.

Арес лишь хмыкнул, прекрасно понимая, как и в каких целях это будут использовать. А ведь и не против совсем, даже только за, угождать возлюбленному — что может быть приятнее? А вот наблюдать за столь отзывчивым любовником — одно удовольствие. Дыхание сбивается, выдохи более короткие, а вдохи, в наслаждении чудесным ароматом любовника, более долгие. Губы накрывают, терзают и кусают, тут же оглаживая языком чужие зубки, лаская и наслаждаясь каждой клеточкой тела на прекрасную реакцию. Рык срывается с губ, когда звучит просьба, генерал и так себя еле сдерживает. А вот теперь уже не сможет.

Проникновение медленное, долгое, а потом ещё секунды, чтоб могли привыкнуть к ощущениям. И только после этого Элгота просто-напросто вдавят в матрас, с тяжёлым выдохом, туманным взором, Арес поддастся назад, а потом резко вперёд, но не слишком глубоко. Всё ещё давая секунды, чтоб могли привыкнуть, правда всё меньше и меньше, застонав громче, мужчина переходит на более быстрый ритм, резкие толчки сотрясают тело любовника, а от сладости губ не желают отрываться, лишь задыхаться от ощущений.

Лаэрис никому не давал никаких надежд, а лишь соблюдал этикет и был предельно вежливый, а вот что там надумали остальные — это их личные проблемы.

— Хм.—  многозначительно ответил принц. Понимая, что может и не в таком смысле, но подразнить брата — это святое. — И кто же твой кандидат? В жизни случаются и невозможные вещи, ты это прекрасно знаешь. — спокойно ответил Лаэрис, стараясь не поворачиваться лицом к королю, чтоб не заметили слишком сильного возбуждения и румянца на щеках. — А ты не замечал его взгляда? — с тягучей медовой ноткой сообщил мужчина, бросив взгляд через плечо. Принц не уточнил кто это было, однако больше самого Лаэриса короля не мог желать никто. — И в чём проявляются эти траты?

Если бы власть была важнее семьи — убили бы без промедления. Однако держатся за брата, не желают отпускать, ведь с каждой войной, взгляд от трона уходит, обращая внимание лишь на раненого Морнэмира.

— Братья должны иметь связь и точка. И ты никогда не был сам, чтоб весь груз нести только на своих плечах, как и груз ран. Я буду тебя защищать, потому что я твоя семья. — заверил Лаэрис, он тоже был в какой-то степени идиотом, влюбленным идиотом, что никак не может отпустить своё. А как принц королевства он согласен терпеть боль, в какой-то степени также прикрывая солдата, пускай и не участвуя в битве.

— Когда-нибудь ты захочешь остаться по своей воле, возможно... когда появится семья.— шумно сглотнул принц. Размышляя о том, что если бы король женился, завёл детей, возможно тогда он бы меньше воевал.

Он дрожит от этого взгляда, чувствуя его всей кожей. Прикрывает глаза на тихом выдохе, представляя как смотрят так постоянно: днями, часами, месяцами и годами, только на него одного. Медленно поворачивается и прислоняется к брату.

— Скорее не сомневался в нём, в его словах. Или он нас, или мы его. — Лаэрису хорошо так пригрозили, даже успели напугать окровавленным трупом брата, ещё когда связи не было. А оказалось труп с магией иллюзии может умело выдавать желаемое за действительное, что даже не отличишь брата от кого-то другого. И тогда принц перестраховался, начал травить отца, чтоб тот ослаб и обезумел от этого. — Хочешь сказать, что я желал этого? — шепчет Лаэрис в губы брата, постепенно ускоряя темп движения ладони. А потом глянет внимательно и сильнее сожмёт член пальцами, быстрее задвигав по стволу. — Там был Арес, вы пили, возможно поэтому ты не помнишь. И ты ему говорил что-то как любишь, как хочешь быть, как давно мечтаешь, а он убегает от тебя. Можем проверить, магия подтвердит это, ведь я слышал собственными ушами.— дрожащим голосом прошептал принц, ощущая невероятную боль и пустоту в сердце. Он сам был там, он знал, что слышал. Просто король не запомнил это. — А спал или нет, я не знаю, просто сбежал, не желая слушать это больше.

— Да, вот только когда принц увидит злого короля, его гнев будет ещё более нелогичным. А потом недовольной знати будет в разы больше, так что я предпочту разочаровать только одного. —кивнул Арес, прекрасно понимая, что если близнецы сцепятся в гневе на ситуацию — плохо будет всем. Конечно советника ещё и обвинить во всём могут, мол, никто не знал, а ты отговаривал — значит виноват. Но генерал знает одно — если внимание принца переключить на короля и сообщить что-то в тот момент, там явно будет не до гнева.

— И не будет больше вариантов для чего-либо. — улыбается генерал, зная, что ни сравнивать, ни засматриваться — ничего из этого не дадут.

Потому что любят, заботится и хотят, чтоб не просто выдерживали, а ещё и наслаждались процессом без травм. Вот и будут наслаждаться каждой секундой медлительного проникновения, пускай и мышцы горят от боли, требуя своего. Запах крови, запах пота, и последствий битвы от чего-то столь чарующий, мускусный, будоражащий до дрожи. Язык проникает в чужой рот, ласкает, оглаживает на стоне полным голодной жадности. Чувствуя как выгибается, раскрываются сильнее и позволяют скользить по гладким стенкам легче, до стона успокоения, ведь наконец-то слился воедино с возлюбленным.

А как только ноги опоясают талию, прижмут к себе плотнее, под громкий рык укусит за нижнюю губу. Покинет тело почти полностью, чтоб тут же вонзится на всю длину, со страстью ударяясь об чужие бёдра до громкого шлепка. Снова и снова, по нарастающей. Потираясь грудью об любовника. Выдыхая громкие стоны на каждый рывок голубого проникновения, ударяя с силой по простате, сходя с ума от столь привлекательной тесноты, что сжимает до приятной тянущей боли.

Лаэрис не слишком заботится о судьбах тех, кого возжелал сломать король. Если он так делает — значит так нужно. Тем более мужчина сам иногда замечал эти взгляды, стараясь списать их на что-нибудь другое, но не вожделение. И в какой-то степени его тешило, когда переставали смотреть и больше уже не могли это делать.

— Церкви... — принц прикусил губу, вспоминая как ему грозили общественным порицанием за связь с братом. А когда все против тебя — это сложно. И только Мир скажет про взгляд, как Лаэрис его и не отведёт, внимательно вглядываясь в лицо брата. — Возможно, ты просто-напросто не туда смотрел. — мягко произнёс Его Высочество. А потом протянул ладонь, убирая непослушную прядь с лица брата. — Твоя жизнь ценнее. — кивнул мужчина, он прекрасно помнит, сколько стоит восстановить часть замка, после гнева Мира. Ну и что? Если совсем замок разрушит — завоюют ещё один. А брат один, второго не купишь.

Столь тяжёлые взгляды стоически выдерживают, даже не моргнув. Лаэрис тоже бывает упёртый, а схлестнуться лбами всегда ещё успеют.

— И как со мной будет в порядке, если не в порядке ты? — принц знает, что для Мира эта связь обременительна, вот только что делать принцу, когда останется без неё? Сам же съест себя на фоне стресса. — Я могу пойти на поле битвы с тобой и защитить как семья.

Принц и раньше бы сбежал, но эта женитьба накладывает свой отпечаток. Прорицатели сказали, что после неё всё изменится, король обретёт иную судьбу. А дальше лишь туман... и этот туман пугал своей нечёткостью. Вдруг с братом случится что-то ужасное? Но как тогда быть с договорённостью? Ведь если её не сдержать — то магический договор отца, заключённый с семьёй невесты, что-то да сделает.

— Были, незаконные, но я от них всех избавился, чтоб ничем не угрожали. — кивнул мужчина, вспоминая как лично передушил каждого, а их трупы принёс отцу. — Я, этого всего не хотел и не соглашался бы, будь такая возможность. — Лаэрис почти задохнулся в конце фразы, уронив с губ неосторожный стон. Тело всё ещё дрожало, отзывалось так охотно на каждое движение чужой руки, будто умоляло не останавливаться. А потом потупил взгляд на смех короля, словно стеснялся того, в чём признался. И как только сказали о том, что такой разговор был, принц напрягся, глянул на пойманную руку, тут же чуть отстраняясь. — И что же должно было быть в конце? Хм, не видел никогда возле него ни одной девушки. — ему как раз таки докладывали, сама Финерия, что возле генерала вообще никто не крутится, всё время мужчина проводил с королём.

— Увы, Элгот, увы, пытаясь угодить всем — мы не угодим никому. — покачал головой генерал, пропуская сквозь пальцы пламенные пряди возлюбленного. — Обсудим позже как спасать королевство. Сейчас важнее всего ты и я, больше никого в этом мире, лишь мы вдвоём. — прошептал в губы мужчина, заставляя выветрится все мысли из головы советника. И призвать похоть, которая будет владеть им безраздельно, отвлекая от всего. А потом займутся королём, принцем, что решил нарваться на новые неприятности и всеми остальными.

Генерал хорошо знает своего любовника, во всех позах и реакциях. Потому рыком пресекает разного рода метания. Вот только Элгот может и мастер масок, но не его тело, что горит отзывчивым жаром. Прогибается от каждого прикосновения.

— Нет, ты ещё не видел всего. — шепчет в мягкие и ласковые губы генерал. Да, он кусает несдержанно, хватает руками с такой силой, что на коже остаются синяки. А дыхание столь тяжёлое и рваное, что с губ постоянно срывается рык. Взгляд темнеет, как только Элгот выгибается навстречу, а тело дрожит от ощущений тесноты. Как же хорошо, как же приятно, он так давно этого ждал. Арес чувствует, как сжимают ноги и притягивают к себе за плечо. Мужчина прижмётся как можно ближе. Упираясь локтем в кровать и прошепчет: — Как же после свадьбы не завоевать никого? Посмотрим как получится, может ведьма весь пламенный гнев на себя возьмёт. Она едет с интересным подарком. А сейчас лучше расскажи и покажи как ты думал обо мне, на этой кровати, пока был сам. Я также приходил и брал тебя как сейчас? Или иначе? — выдохнул в губы советника Арес. Вновь их пленяя, чтоб заглушить будущие крики, а в том, что они будут — генерал не сомневается. Ведь тут же начнёт двигаться внутри и не милосердно. Роняя громкие стоны Арес резко толкнется, размашисто и быстро, стараясь выбить стон мощным ударом по простате. Двигаясь с нарастающей скоростью, вздрагивая от ощущений обволакивающей тесноты, желая насладится каждым новым движением бёдер. Жадно лаская свободной рукой грудь любовника. Скользя грубыми пальцами по линии шрамов, каждый раз задевая ногтем сосок на шумном выдохе.

Принц придерживался той же политики, что слово короля священно и его обязаны слышать даже глухие. Вот только сам принц мог оспорить свои же слова: короля он слушается, а брата нет, поскольку тот не понимает его проблему. Зато показательно убить или высечь принц мог всегда, правда кого-то, не себя конечно.

— Я никогда не боялся взглянуть на тебя. — Лаэрис вздрогнет. На секунду ему покажется этот день каким-то беспробудным сном. Ведь брат, его собственная кровь и богоподобное отражение, так нежно трётся об руку. Как его не любить? Сердце пропускает удар. А ладонь лишь нежнее ласкает щеку брата. «Что же ты делаешь со мной Мир» — звучит немой вопрос на дрожащих губах. Вот только Лаэрису дорога не столица, а брат.

— Так можешь подарить мне крупицу счастья и не ходить на войну, чтоб мне не болело? И... откат... — принц шумно выдохнул и злобно нахмурился, в тон брату. — ты так хочешь разозлить меня этими новыми ранами? Зная, как моё сердце кровью обливается в беспокойстве. Снимешь эту связь после моей смерти и точка. — рыкнул Лаэрис, отстаивая свою связь. Ведь он может ощутить не только боль короля, но и грань удовольствия, а потому знать с кем там делят ложе и как долго. — У меня есть такой кандидат — это ты. Останься и не нужно будет переживать. — кивает мужчина лишь мельком глянув на руку.

— Это наш дом! — возмутился принц. — Я не буду делить свой дом с какими-то бастардами. — Лаэрис любил это место: в частности из-за брата, вспоминая как хорошо с ним было; в частности из-за того, что родился здесь и рос, а потому привык до безумия. А про возможности... мог прийти, мог рассказать, вот только вначале всё разнюхал, чтоб уже с готовой информацией защищать брата и себя. А как пришёл, так услышал слова любви адресованные другому. И на то, что его поймали, предупреждающе сжали ладонь. Не просто удивляет, а заставляет шумно выдохнуть воздух. — И о ком? Об отце? У вас были отношения? Странно конечно, но это единственное от чего бы я точно мог сбежать. — с холодным безразличием произносит принц, даже если и было, это не повод отказываться от короля. А потом Лаэрис вскрикнул, стоило Мору рывком притянуть ближе. Усевшись на колено брата, прижавшись и задрожав, как осиновый лист, мужчина задумался. Что с ним вообще такое? Почему такая откровенная реакция? И вообще разговор столь откровенный, а кожа горит не на шутку. И тут до принца дошло. Ладно свадьба, заставила его грустить и перешагнуть черту, но он бы сдержался, возможно. Однако сегодня он сам льнёт к брату, как в последний раз. Лаэрис прикусывает губу и вновь тянется за поцелуем. — Да плевать мне кто это, он или... избранник?

Принц нахмурился, потянувшись к губам. Он видел сны, пророчие и вещие. Рассказывающие о чужих судьбах, о самом королевстве. Он видел смерть брата во сне и до жути испугался, а потом... что за зелье ему дал советник? Может дело в нём? Или жена... лекарство... если они оба приняли что-то возбуждающие, тогда такие откровения понятны. Однако Лаэрис сам сел на руки короля, до какого либо зелья. Принц слишком растерялся, запутался в себе и во всём. А потому вместо нежного поцелуя, короля хорошенько так укусят за нижнюю губу.