А не всё так просто. Во-первых, качество заботы о госте - это характеристика смотрителя гарема, если он плохо делает свою работу - зачем нужен? Поскольку это приближённый гость, то и качество обслуживания должно быть на высоте. Во-вторых, продукты, еду, можно получить только в определённое время, потом кухня закрыта, как и запасы, во избежания их порчи и воровства. Поэтому или приходить вовремя, или голодай. А за камином сложно смотреть, если ты уснул.
    Так-то оно так, но тоже нужно думать что делаешь, иногда нарвёшься на кого-то не в настроении. Легонько ткнёт, а ты упадёшь неудачно - и вот новые похороны в замке. Советник подождёт момента, всё проанализирует, чтоб сорвать больший куш, выбрать лучшего противника. Момент невезения тоже не стоит отметать, да кто знает этих воинов, может у них свято место пусто не бывает и уже кто-то метит на должность советника.
    Увы прошлый правитель думал лишь как набить желудок и отобрать последние гроши у бедняков, или рабов побольше заиметь, поэтому его мало что интересовало. Или попросту не научился в своё время править достойно.
    — Их сместили с должности. — радостно отозвался Лливеллин, а потом нахмурился. Улыбка растворилась мигом, и на одну секунду сердце перестало биться. Боги, снова реки крови, и трупы в стенах замка, да только недавно отмыли. Хотя этот тяжёлый запах крови, казался, въелся в стены. Почему и носили с собой нюхательную соль, которая хранила аромат дольше, чем просто подушечки с травами. — Пока только убрали с должностей, но я попытаюсь найти тех, кто будет участвовать в информировании воинов, лично буду присутствовать. — шумно сглотнул Лливеллин, стараясь подавить приступ тошноты, когда вспомнил окровавленный замок и арену.
    Кто знает, башня магов таила в себе много секретов.
    — Меня смущает не принадлежность, а степень сострадания. Вдруг вы начнёте меня в котле варить не и поморщитесь. Я ведь много разного читал про демонов. — причитал мужчина, начиная монотонно перечислять книги, в которых было сказано много разного. — Сдалась мне та душа, меня пока тело заботит и его сохранность. Приказ понял. — что-то там себе ещё под нос пробубнил советник, мол, не легка доля верной собаки.
    Ллин и так прекрасно осознавал: он этих людей не понимает, даже если словами они озвучат все свои эмоции. Как не понимал, так не поймёт.
    — Есть зеркальные комнаты. — слишком беспечно отозвался советник. — Анатомические справочник по характеру укуса диких зверей. — а это его уже куда-то не туда занесло в рассуждениях. Да, не было, но он уже был наслышан о местном докторе и наотрез отказался идти, когда два дня уже не сомкнул глаз совсем.
    — Да что ты! — с чувством, почти прикрикнув отозвался советник, шипя сквозь зубы на болевые ощущения.
    — А я грешник и в святость не верю! А-а-а-а! — с новой силой завопил мужчина, тяжело выдыхая воздух. — Посмотри в мои честные фиалковые глаза! Он думает, что когда-то в темнице, где мы, сидели вместе, его выпороли из-за меня! 
    Мысленно припоминая все матюки после освобождения, Ллин прижал к себе ладонь познавшую страдания. Алая кровь скользила по руке, падала и разбивалась о ткань длинного рукава синих одежды.
    — Проклятье, оно ж не отстирывается! — мрачно наблюдал за пальцем советник, пожав губы. И не успел он вытащить платок, как его развернули с явным намёком удалится да поскорее. Лливеллин конечно пошёл, но припомнил, что он ранен между прочим и может скончаться от потери крови. И вообще надо убрать, и слуг позвать, стол запачкал ведь. Но это он все скажет, когда покинет кабинет правителя.
   
    Лис лишь упирался дрожащими от холода лапками в чужую грудь. Снова стало холодно, когда его ещё не высохшая шерсть лишилась тепла пледа. На вопрос он ничего не ответил, лишь внимательно всматривался в чужое лицо. Это сон? Лису всё приснилось? Он ничего не понимает. Зачем шёл сюда? Зачем думал о правителе? И почему только здесь так спокойно? Эти немые вопросы застыли в золотых лисьих глазах. Затем его спросили, будут ли кусать? Неужели испугались укусов? Лис покачал головой и легонько лизнул, позволяя ощутить кровь на губах и остроту чужих клыков совсем близко. Ему досталась кровь на языке из-за какой-то магии правителя, вот и он пускай ощутит. Медленно отпрянув, лис вновь посмотрел на владыку. А потом сел на чужие колени, чуть поворачивая голову к пледу. Это его укрыли? Сам правитель? Хорошо быть лисицой, делай что хочешь, проказничай, ещё и укроют. Немного издавая плямкающий звук, с каким-то вязким причмокиванием, лис обозначил, что в принципе хочет пить. Правда обозначил больше сам себе, ощущая сухость во рту и неприятный привкус. Из-за резкого пробуждения зверь был словно пришиблен, и немного шатался из стороны в сторону, хоть и сидел. Не узрев источника воды, лис начал медленно вылизывать мокрую шерсть, пытаясь попить с неё. Всё ещё не понимая: зачем он здесь? Может у него просто психика сломалась, коль он вернулся к тому, кто так безжалостно всех убил. И должен убить его? Либо просто смирился со своей участью. Куда ему идти? Что делать? Как быть? Безысходность или это какая-то непонятная привязанность, без оттенка магии? Всё слишком сложно.

    Правитель может не считать гостя приближённым, однако, если он размещает его к себе так близко - так будут считать другие. Смотритель обязан заниматься всем на высшем уровне, у него права на ошибку нет, собственно ему так и сказали. Правитель может вызвать слуг, если ему будет что-то нужно. А коль владыка дойдёт до кухни - то попросту обнаружит её дверь туда запертой. 
    В том и дело, раньше этой должности не было, а сейчас она есть и теперь на неё можно, даже нужно метить!
    — От вас не поступало никаких распоряжений. — просто и беззаботно ответил советник, чуть развёл руками. — Поэтому мы не стали устраивать самосуд, кого смогли, того сняли, к кому-то пришли на похороны, поскольку подчинённые сами устроили этот самосуд. И вам мог бы быть кто-то полезен, а некоторые обладали нужной информацией. Поэтому мы пока просто их отправили домой, где они находятся под надзором, без права покинуть это помещение. — сообщил советник. И откуда ему знать, может приволочь в замок и будут казнить всех. Запах крови может и не плох, но явно не тогда, когда пахнут твои знакомые, лучше, когда пахнет кровью враг. — Парочка достойных точно найдётся, иногда люди умеют удивлять. Некоторые способны ждать достойного правителя годами, чтоб склонить перед ним голову.
    Ллин лишь поморщился, чуть шагнув назад, на эту явную заинтересованность в глазах. 
    — Радость то какая. — без тени эмоциональной окраски ответил советник, закатив глаза к небу на фразу про мольбу. 
    — Как же ты до этого развлекался, коль даже зеркало тебе не подходит. Или вернее спросить: на ком так развлекался? А я... — немного опешил Лливеллин. Потом нахмурился, в попытке понять: что ещё за зверушка? И когда до него дошёл смысл сказанного, примерно через минуту, то повысив голос на лекаря, советник с возмущением ответил. — Точно не такая. — пробубнил мужчина указывая на лиса. 
    — А лекарю может понадобиться лекарь? — бурча себе под нос проклятия, между прочим уточнил Лливеллин. Чувствуя, как его волочат куда-то. 
    — Суд поединком! — бросил на ходу мужчина, услышав положительный лай в ответ от лисицы. И оба успели зыркнуть друг на друга злобным взглядом непримиримых врагов. 
    — Вот именно грязный, по статусу не положено! И нужно прибрать у влад... аа! — прервав свои веские и очень аргументированные повествования, вдруг вскрикнул советник, когда его рывком закинули на плечо. Лливеллин даже подавился выдохом, размахивая руками так, что выронил баночку с нюхательной солью и она со звоном разбилась об мраморный пол. Советник опешил лишь на несколько секунд, а потом снова разразился причитаниями. — Что ты делаешь, в таком положении у меня кровь идёт ещё быстрее, поскольку я опустил руку. Смотри, смотри какой кровавый след тянется!! А вдруг кто увидит и ему станет плохо от недавних воспоминаний?! — собственно именно так и случилось, когда послышался грохот распахнувшейся двери, то где-то вдалеке звонкий девичий крик разнёсся по коридору, а затем и глухой звук падения чужого тела ему вторил. Советника в этот момент бесцеремонно бросили на перину, где мужчина сразу принял самую драматическую позу, показывая насколько ему плохо. 
    — И как раздевание способствует заживлению раны на пальце? — пробурчал советник, но всё-таки прислушался к совету. Медленно развязывая тесёмки синей мантии, а потом взялся за белую рубашку под ней. Оголив плечо, за которое его хватали. — Вот посмотри, сколько синяков осталось, прям багровые! — возмущался мужчина, рассматривая пять ярких пятен от чужих пальцев.
    Как вдруг вопрос лекаря заставил чуть ли не подскочить на месте, тут же гневно уставившись на собеседника.
    — Это что за вопрос такой неясного мне характера?! Чей глаз я уже успел на него положить?
    
    Это уже кусающему решать - вкусно или нет. А магия правителя при том, что лис вернулся почему-то, дальше лишь вытекающие, а не сама магия. Чуть лизнув шерсть, лис качнул головой, это не то. Не так, не утоляет жажду. Лис поднял голову и заметил кивок в сторону. Что? Глянув туда, куда кивали, лис на время замер что-то обдумывая, а потом кивнул. Кажется теперь он понял для чего здесь. Спрыгнув с чужих колен, лис неспешно побрёл к столу. Сел возле него, замер на некоторое время, постепенно увеличиваясь в размерах: вначале принимая облик большой лисы, а затем трансформируясь в человеческий. На нём всё также была чёрная, очень тонкая одежда, правда вся влажная и липла к бледной коже. Мокрые волосы были растрёпанны, словно неделю качались на сеновале. Лис распахнул глаза, потянулся к тканевой салфетке. Аккуратно смочил салфетку в миске для мытья рук, накинул её на ладонь. Взял золотую тарелку, куда положил пару ложек плова, перепелку, сухофруктов, туда же положил столовые приборы. А потом откупорил вино и налил в серебрянном бокал. Всё это поймал, медленно встал и пошёл к правителю. Вернувшись к письменному столу, лис поставил всё на свободное место. А кровь вытер салфеткой. 
    — Я принёс вам еды. Буду ещё какие-то указания? — шумно сглотнув слюну спросил лис. Ведь он прекрасно понимал, что это еда для правителя, а раз кивали на неё - то должны прислужить и принести. Видимо это и есть его наказание за покушение - служить до последнего.

    Может те, кто верен правителю метить не станут, а вот другие - вполне. И неважно, что это лишь исполнение желания - должность есть, значит надо на неё метить. 
    — Мы немного отличаемся от ваших воинов, и если слишком много позволять, чтоб делали сами - проблем потом не оберёшься. — разводит руками мужчина, тут нужен глаз да глаз. А то ещё удумают чего, сделают и скажут, что правитель не запретил - значит можно. — Ваш приказ понял. — поклонился советник, уже мысленно составляя незримый список тех, кто будет полезен, с печалью отмечая его немногочисленность. 
    А вот такой непостоянный советник, который и сам не понял - хочет он чтоб его трогали или нет. 
    — Я люблю оставлять списки, не нужно давить на мою слабость. — приложив здоровую руку к сердцу, со страстью предупредил советник. — Неси энциклопедию укусов и сравним. Естественно полезны, помогут мне палец вылечить. — пробурчал советник. 
    — А кто служить правителю будет после такого ритуала? Я, между прочим, очень квалифицированный работник. — гордо вздёрнул подбородок мужчина, важничая, как павлин хвост пушит. — Как ты заметил, смертельные раны - важнее! Поскольку если я выживу - смогу помочь с любыми трудностями правителя. Ничего я не изнеженный, меня покусала лиса, которая где-то ходила и непонятно что брала в рот до этого. И тебя должно волновать - ты лекарь, а я могу заразу с кровью разносить!
    Постанывая от боли, словно в мучительной агонии, советник страдал и ойкал на каждом движении пальца. Подняв его высоко вверх, как кровавый факел. 
    — Это из каких таких мест? И, как мне кажется, из тех мест в других случаях берут анализы. — Лливеллин показал место, где расцветали алым синяки и тут же нахмурился, созерцая чужую улыбку. Ему болит, а этому в удовольствие. Что-то там пробурчав под нос, мужчина прикрыл свои синяки, дабы не радовались непонятно чему. 
    — Мне синяки болят! — повысил тон мужчина и тут же замолк, когда увидел чемоданчик, а из него блеснули металлические иглы. Мужчина громко закричал и тут же поймал чужую подушку, выставив её вперёд как щит. Прищурившись с агрессией в глазах. — А ну не смей в меня тыкать ничем таким! Мой палец не в таком плачевном состоянии. И как ты вообще умудрился прийти к таким выводам, что я на кого-то что-то ложил?!
    
    Лис замер, словно громом поражённый. Что? Ему что сказали делать? Он как-то неуверенно обернулся по сторонам, в зыбкой надежде, что это обращение совсем не к нему. 
    — Простите... что? — неуверенно он переспросил сухими губами. — Что я должен сделать? — потом тут же осёкся, вспоминая, что высшие мира сего не любят повторять два раза, именно его прошлые владельцы не любили повторять так точно. Поэтому юноша боязно потянулся к золотой вилке, накалывая чернослив и отправляя его в рот. Немного неуверенно он начал пережёвывать пищу, а потом сглотнул её. Немного боязливо вернул вилку вновь на тарелку. — Я съел. — обозначил своё действие лис и как-то виновато опустил глаза. 
    — Еда не отравлена, если вы проверяли это. Не щипает язык, металл не поменял окрас. Но мне казалось, яд вам не страшен. — подытожил юноша с какой-то нотой печали и глубокой растерянности. Может, это последняя трапеза для смертника или зачем еду предложили? Какие здесь мотивы? 
    — Жду ваших дальнейших приказов. — тихо проговорил лис, прижав уши к голове и едва заметно зашевелил хвостом. А затем, вдруг, взгляд упал на плед, которым его укрывали. Ладонью чуть коснулась мягкой шерсти, а губы тихо произнесли вопрос. — Почему вы укрыли меня, но не убили? Зачем?

    Вот советнику и остаётся доказывать всем идиотам, что это его и нечего пускать слюни на его должность! 
    — Медленно и мучительно. Вас понял, специально займусь информированием всего замка, что каждая сутулая собака знала о таком правиле. — кивнул мужчина с особым усердием. Встретившись глазами с правителем, явно показывая, что всё понял, будет сделано в лучшем виде. Права в ту же секунду глянул мельком на лиса и покачал головой. Ведь именно такая благовоспитанная марионетка была у него на руках. 
    — Угу, желанием отсечь этот палец?! — возмутился мужчина, опасливо угрожая подушкой. 
    — Верно подмечено. И как вы только без меня справлялись?! Но наконец-то солнце воссияло над вами и я здесь. — с иронией в голосе парировал советник. — И что мешает пойти посмотреть на наказание? И на органы, если нужно вполне можно сплавить предателей.
    Советник умирать так точно не собирался, ему ещё вон служить, свитки сортировать и разбираться с башней, некогда ему умирать. 
    — Вот именно, я ещё живой, а мне пытаются ампутировать палец, как тут расслабиться?! — он бы отбился подушкой, и уже собирался убежать к двери, а может даже сигануть в окно. Вот только тело утратило силу хоть что-то делать, обмякло, словно и не принадлежало больше ему самому. С тяжёлым дыханием и расширенными от ужаса зрачками, Лливеллин наблюдал как против его воли собственная рука тянется к лекарю. И как он не пытался её одёрнуть - это не помогало. Треклятая сиреневая дымка пленила его, а из горла вырвались нечленораздельные стоны мольбы. — Я не отказывался от зелья, лишь от ампутации пальца!
    Горький всхлип раздался снова с уст советника, а потом мужчина отвернулся и не издал больше ни звука, до крови прикусив губу. Кричать не будет, вот ещё, все будут знать что тут его пытают. 
    — Повторяю вопрос, с чего ты взял, что у меня к нему чувства? — прошипел Лливеллин, сквозь стиснутые зубы. 
    
    Так пускай просто изначально всё объяснят тому, кто здесь за его положение, место и работу, дабы не возникало лишних вопросов из-за неопределённости и непонимания ситуации. Правитель? Вот пускай правит, организует работу других, чётко всё разложив по полочкам, главенствуя. Тогда не будет вопросов. 
    — Сладко. — тихо проговорил юноша и махнул хвостом, он любил сладкое и очень. Но совсем не понимал что происходит. Зачем его кормят? Однако лис замечает и гору свитков, и какое-то неудовлетворение правителя. Который то смотрит на свитки, то отвлекается. Лилиум открыл было рот, чтоб спросить что-то ещё, но осёкся. Кажется сейчас не до него, владыка занят, он мешает. Да и голод слишком мучил желудок, а проглоченная сладость доводила до головокружения в жажде продолжения трапезы. На то, что какая-то зверушка просто запрыгнула на колени... юноша чуть поморщился. Так это любая запрыгнет и что ж?
    — Благодарю за еду и плед. Извините, что помешал работе. Нет, владыка ничего не должен. Это его право и решение. — слабо улыбнулся лис, кажется он и правда свободен, коль приказов больше не последовало. Так может он ошибся и никакой магии, что привела его сюда не было? И это лишь чувство вины? Но какую магию другого существа он в себе ощущал, на месте метки, но не знал её природу. Он чуть вздрогнул от крика где-то из-за двери, а потом покачал головой: показалось. И только пальцы потянулись к тарелке, чтоб взять еду уйти, не мешать, как вдруг лис замер. Этот мужчина оросил кровью весь замок, но жалеет зверушку? Что-то тут не клеится... прикусив губу, юноша закрыл глаза, долго на что-то решаясь. А потом просто напросто развернулся, поймал руками плед и снова сел на чужие колени, кутаясь в этот самый плед.
    — Я ещё мокрый и дрожащий. — просто проговрил юноша, уткнувшись в чужое плечо лбом. — Голова кружится, вилка тяжёлая. Я голодный, но устал. — тихо прошептали губы, а глаза невольно закрыли. Всем нутром чувствуя, как по телу растекается дрожь то ли от страха собственных действий, то ли от дурноты.

    Советник будет доказывать всё тем, кто полезет к должности, а так он распыляться не будет. Ведь некоторым доказывай, или не доказывай, лишь смерть расставит все точки. 
    — Слухи лишними не будут, а так и за пределами этого царства всё узнают как надо. Но демонстрацию я обеспечу на должном уровне. Есть парочка совсем глупых приближённых, они будут кричать очень громко. — хмыкнул советник с торжеством, там явно присутствуют какие-то свои старые счёты. 
    — Памагите, хулиганы руки лишают! — завизжал советник, естественно прекрасно зная, что его вряд ли услышат сейчас. Что и хорошо и печально. 
    — Я рад, что меня оценили по достоинству. — гордо выпятил грудь колесом советник, на миг позабыв о своей боли и всём вокруг. Конечно он очень ценный работник и себя ещё покажет. Правда мельком вполне замечая эту мимику сдержанности, когда пытались не смеяться. Но никоим образом не обиделся на это. — Вообще-то... — начал было советник с тоном возмущения, а потом замолк. — Священный... это про меня, да. Минуточку, в смысле я лишился рассудка?! Попридержи коней! И ты меня на органы пустить решил?!
    Вот тут уже возмущение перелилось через край и бурчание стало на несколько тонов выше. 
    — Звучит как приглашение на секс. — фыркнул мужчина, отмахнувшись от этой строгости. Однако только внешне, внутренне то он прислушался. И удивлению его не было предела, когда собственная рука сжала бутыль и потянулась к губам. Он зажмурился, морально готовясь пить что-то горькое, если оно таковым было. И выпил залпом всё, до последней капли. Неторопливо ощущая, как чувство боли притупляется.
    — Это моё обычное состояние, не выдум... о, ревнуешь? — расплылся в глумливой улыбке советник, вдруг осознав щекотливость ситуации. — Мысленно ты уже представил меня в нужной позе? Так ведь? Или... я привлёк тебя так, что ты невольно засмотрелся на моё состояние? — промурлыкал советник, лишённый чувства боли он перестал паниковать и с интересом, весьма жадным интересом смотрел на лекаря. Чувствуя приятное тепло различающиеся в груди от того, что на него засматриваются.
    
    Но сейчас людей рядом нет, а лис потерян и растерян, ему не на кого больше надеется, кроме как на правителя, что направит в нужное русло. 
    Лис не знал о том, что помешал, он просто шёл на зов... непонятно чего. Возможно лис и был той куклой, что не имела права голоса и постоянно получала наказание за любое слово невпопад. Невольно отчаешься от такого. 
    Звуки чужого голоса доходили словно через толщу воды, хотелось греться в этом тёплом пледе вечность, поскольку никто и никогда о нём не заботился, даже такую малость, как просто укрыть мокрого - и то бы не сделали. Это было странно, но приятно. Лис ждал, что сейчас его могут сбросить и оттолкнуть, вышвырнуть за шкирку из кабинета, но ничего не случилось. Это тоже было непривычно, необычно. Но как только лис услышал отголоски речи про желание, он резко распахнул золотые глаза, впившись в правителя настолько внимательным и жадным взглядом, словно от этого зависела жизнь. Впрочем, она и зависела. Ведь раньше лис не верил в исполнение желания, с ним так уже играли, обещали, а потом смеялись, именно так он попал в темницу - из-за игры желаний: ты делаешь что-то и исполняют твоё желание. То был обман, но когда лис увидел: Лливеллин жив - то понял, что желание таки исполняют. 
    — Будьте моим, всецело. Только моим во всей вселенной! Это моё единственное желание! — выпалил лис, на одном дыхании почти крича. Сказал так быстро, словно через секунду готов был умереть. А потом затих, вслушиваясь в отголосок своего сердца, которое так сильно билось о клетку рёбер, словно желало покинуть свою обитель. Ведь именно сейчас это было самым искренним желанием из всех.
    И когда лис ощутил, что его ладони касаются, он вздрогнул, но потом решил, что этот жест согласия. Чуть повернув руку, он поймал ладонь правителя в свою и переплёл пальцы, как-то неожиданно для себя самого мягко улыбнувшись.

    — Благодарю вас, великий владыка. — раскланялся советник, уже предвкушая сладкую месть всем тем, кто когда-то творил ужасные вещи и наконец-то познают суть расплаты. 
    — А я и не пытаюсь позвать на помощь! Вот ещё, умею сам со всем справляться. Я лишь сообщаю важную информацию на повышенном тоне! И в данную секунду, эта информация адресата своего достигла. — фыркнул мужчина, выразительно так глянув на лекаря, что эти крики ему предназначаются. Информируют о панике советника и пытаются достучаться до чужой совести, если она есть вообще. 
    — Без трудностей явно не добрался, а я смогу жизнь его сделать легче. — быстро закивал советник, словно просиял в лучах слепящего солнца. — И портить моё тело шрамами? У меня ещё даже синяки не прошли! Святость так просто в чужие руки не даётся.
    Советник весьма начитанный, умный и уже прекрасно понял, что даже если не заводить никаких разговоров - его тело уже в чужой власти, чтобы он сейчас не дела, вполне себе могут воспользоваться всем. 
    — Только мне нужнее? — хмыкнул мужчина, окинув лекаря взглядом полным скептицизма. То ли намеренно подначивая, то ли просто интересна реакция собеседника. А может смело бросают вызов на такие вот утверждения. Чуть расслабившись, Лливеллин ощутил приятную лёгкую сладость зелья и пряностей, даже удивился этому, необычный вкус и не отвратительный. Проглотить правда было немного трудновато, поэтому советник слегка закашлялся, хрипло выдыхая. 
    — Совет? С какой целью советуешь? От заботы или... ещё чего? А также откуда знаешь о таком? По собственному опыту или наблюдал за чужими тщетными попытками? Стало быть либо ты наблюдательный, либо правитель нравится тебе. Так что из моих предположений хоть немного близко к истине? — вслух размышлял советник, окинув фиалковым взором лекаря с ног до головы, лишь мельком задерживаясь в немом любопытстве на том, как зашивают палец. — чужой...? — с вопросительной интонацией произнёс советник. 
    — Ты не закончил говорить, что там чужой? Мне ведь интересно тоже посмотреть на такую картину. Особенно на взгляд того, кто будет это всё созерцать. Или пачкать в чем-то чужом.
    
    Так получилось. Лис не хотел судить и не любил это делать, но его столько раз обманывали, что эта фраза с желаниями невольно вызвала боль из прошлого. Вот и вышло, как вышло.  
    — А? — растерянно отозвался лис, глянув из-под завесы ресниц. Когда чужая ладонь почти коснулась собственного лба. Разве у него жар? Возможно и так, он слишком много нервничал, да и блуждал где не попадя. — У меня жар? — немного покраснел лис и сильнее уткнулся в чужое плечо. 
    — Я не хотел жар. — просто отозвался он, а затем замолчал. Нервно кусая губы, он не знал что сказать и как объяснить желание. 
    — Когда-то, в те времена, когда принц был ещё совсем юный, он нашёл птицу со сломанным крылом. Эту птицу собиралась съесть кошка, а мать запретила подбирать то, что должно скоро умереть. Но принц закричал: она моя, а я её. И... — лис тяжело сглотнул слюну, поднимая взгляд к правителю, чувствуя, как горькие слёзы готовы вырваться наружу. — Я запомнил эту фразу. Ведь тогда птица выжила, получила дом и всё внимание своего господина. Она радовала его, а он радовал её. И всё. Я не очень знаю что значит принадлежать кому-то, но мне некуда идти, у меня нет ни дома, ни семьи. Всё что я умею - творить простую магию и танцевать. Кому я такой нужен? Мне хочется, чтоб у меня кто-то был, а я был у кого-то. Вдвоём легче. Верно? — как-то неуверенно подытожил лис, сам не слишком понимая как сказать, как выразить. В голове одно, а на языке совсем другое. 
    — Боюсь. — вздохнул юноша со вселенской тяжестью. — И мира вокруг боюсь, и шепчущих сквозняков в замке, и в лесу очень страшно, и я словно призрак для городских. Всё страшно, всё непонятно. Но у меня больше никого нет, кроме вас. — шмыгнул носом юноша, сильнее кутаясь в плед. Невольно поглаживая чую ладонь большим пальцем.

    — Мне в любом случае обещают эту руку ампутировать, так что тут явно всё будет не случайно! — советник побурчал, но если его призывают быть серьёзным - без проблем. 
    — Только меня позови, даже будет интересно послушать хвалебные речи от других. Особенно тогда, когда толком ещё ничего не сделал, кроме недосыпа. — Лливеллин предпочитал не слишком всматриваться в то, как его латают, так, иногда, между прочим. А то вдруг сознание потеряет ненароком, вот где точно будет повод неудачно кольнут.
    Правда потом случилось то, от чего и улыбка с лица сползла, и желание шутить тоже. В глазах на секунду промелькнул шок, а тело впало в оцепенение, как и разум. Лливеллин замолчал, отвёл глаза куда-то в сторону, и молчал всё время, пока говорили, да и потом, стоило обозначить, что работа окончена, мужчина не произнёс ни слова. Он лишь поморщился, когда по комнате разнёсся слишком удушливый и резкий запах зелья. По тому что картина крайне печальна, советник лишь вздохнул, понимая, что синяки явно исчезли. Хотя и на это тоже не посмотрел.
    — Что-то для сна, просьба правителя. — тихо напомнил мужчина, стараясь не смотреть на собеседника более. — В зеркальной красиво и из твоих уст это звучало даже романтично. — коротко бросил мужчина поднимаясь со своего места, попутно пряча плечо под тканью, завязывая тесёмки. Советник не очень понял причём тут вообще он и разговоры про секс. Если был опыт с правителем, но предпочитают тех, кого хотят травмировать, стало быть его просто хотят травмировать, почему-то и зачем-то.
    
    — Вы не хотите никому принадлежать, я понял. — бесцветно отозвался лис. — И я бы не хотел, без взаимности. Но да, меня никто и никогда не спрашивал. — вздохнул юноша, смахивая непроизвольно скатившуюся слезу по щеке. 
    — Ну он бы был моим, а значит не обижал бы меня и не было бы страшно. — пожал плечами юноша. — А вам когда было страшно, вы пытались побороть и понять свой страх, либо... убегали от него? Я всё это время думал о вас, и это ни час, ни минута, а дни, бессонные ночи, только о вас и думал. Даже не зная имени. — всхлипнул лис и задрожал ещё сильнее, цепляясь за края пледа как утопленник. Осознавая, что сейчас он уйдёт в свою комнату и? Что дальше? Просто сидеть? Просто ждать? Есть? Пить? А потом? Работать? Кем? В замке? Или пустят в другое место? Может он никогда не покинет это место и будет просто существовать в этих стенах, где жил столько лет и белый свет не увидел. Снова обратно? Снова одному, в тишине, или в кругу других наложников, где за спиной все смеются. 
    Эти мысли так накрыли лиса, что его начало колотить от дрожи не на шутку сильно. Снова в эти стены, в этот замок, мнимая безопасность, пока не придёт новый правитель и не убьёт этого, а тогда опять по кругу адских мучений не зная скончания дней. Да, быть рядом с правителем, который заботится - явно меньшее из всех зол.
    — Птица... — всхлипывая на каждом слове, проговорил лис, чувствуя, что это его предел. — Крыло её было сломано, поэтому однажды она упала с башни и разбилась насмерть. Сама бы не смогла, но, наверное так она искала свободы. Мне казалось, вы моя свобода. Так лучше убейте, исполните такое желание, чем снова мне ждать, когда сменится правитель и никто уже ко мне не будет так добр как вы. Убейте сейчас. Будущее меня страшит, с его неопределённостью. И быть как растение, где только есть и спать - я так жить устал. Мне хочется чего-то большего, но я словно бьюсь об невидимую стену, разбивая руки до крови. Просто избавьте от мучений. Прошу. — слабо выдохнул лис, в потом уткнулся в чужое плечо и горько заплакал.

    — Ты в меня поменьше свои палки тыкай, а то вдруг от лиса заразился бешенством и покусаю. — фыркнул советник, начать орать он всегда может, если на его пальцы продолжат посягать. А коль хотят добиться других криков - то пускай покажут на примере как надо. 
    — И кто куда выйдет без моей божественности? — прыснул со смеху советник. — Войти и выйти без меня - это, безусловно, интересно. — а нежные с того, что такими родились. Кто-то острый как камень, а кто-то нежный цветочек. И советнику достаточно малой крови, может у него психологическая травма и он теперь плохо переносит вид крови. Вот именно не с каждым пойдёшь, значит что-то значил, значит был важный и теперь всегда могут искать зеркало того, с кем были раньше. Совсем не замечая других качеств. Ведь именно так и случается, что ради кого-то одного - перечёркивают жизнь. И словно мания накатывает на них, они ищут образ подобного. 
    — Не знаю. — честно ответил советник с тяжёлым вздохом, коснувшись переносицы здоровой рукой, массируя её, пока не проходит приступ резкой боли. — Что-то для расслабления, можно без снов. Глаза сомкнуть пытаюсь, а мозг работает. Но у меня не так много времени на сон. И спасибо за помощь. — так ничего страшного не сделали, а за то, что подлатали, даже поблагодарили. Скорее тревожило другое. 
    — Хм, а что будет, если начну на тебя смотреть, а не на стены? Расскажешь о своих фантазиях? Вот только я не очень понимаю их сути. — вздохнул мужчина, отвёл взгляд от стены и посмотрел на собеседника: спокойно, рассудительно, с какой-то толикой усталости и изнеможенности. 
    — Ты, хочешь меня в своей фантазии покалечить? И сделать это романтично? — чуть нахмурился мужчина. — Или такой темой просто вытягиваешь информацию, чтоб понять мои чувства к правителю и убить? — напрягся мужчина, ожидая, ответят ему прямо или попытаются увильнуть. 
    — Куда и кого сопровождать? В башню что ли? Так вроде мне нужно следовать за правителем, а там как он прикажет. Я ведь не прям лихой боец. Глядишь умру при первом натиске. — полностью одевшись, советник вынул из внутреннего кармана белый носовой платок, обернул им пострадавший палец, чтоб не сильно смотреть на пятна крови, да и вообще его немного трусило после всего. 
    
    — Тогда как возлюбленные принадлежат друг другу? Как они дают клятвы у алтаря быть вместе, и принадлежать друг другу. Как можно сравнивать жизнь с вещью? Ни я, ни вы, никто не вещь, а живое существо, которому болит. Зачем мне живая игрушка? Для чего? Чтоб сидела со мной в четырёх стенах? — всхлипнул лис, вытирая тыльной стороной ладони слёзы. — Возлюбленный не обижает и не пытается обидеть, потому что бережёт. А раб просто не имеет возможности обидеть, но ненавидит за отнятую свободу. — пробурчал юноша, прекрасно зная какого находится в рабстве и как это невыносимо. Нахмурился, а потом в недоумении посмотрел на правителя.
    — Никогда не было страшно? Но всем бывает страшно. — юноша ощутил, как ладонь медленно поглаживают. Поэтому лис мельком глянет на этот жест и чуть сжав чужую ладонь, медленно притянет её к себе, к своим солёным от слёз губам. Чуть наклоняя голову, дабы оставить след поцелуя на чужой коже. Также нежно поглаживая большим пальцем ладонь правителя. — Вот я и преодолеваю страх, пытаюсь это сделать. — твёрдо подтвердил лис, с мелькнувшей в голосе на короткое время смелостью, что тут же испарилась от нагромождённой усталости. Вновь всхлипывая, от застрявших в горле событий прошлого, что душили, при каждом их воскрешении. 
    — Сеннин... красивое имя. — задумчиво произносит юноша. — Меня зовут Лилиум, назван я был в честь цветка и его непорочности, символа чистоты. А что ваше имя означает? — слабо улыбнулся лис, радуясь знакомству.
    — А кого будете убивать? — с сожалением отозвались, стыдливо и виновато опустив взгляд вниз. — Он тоже говорил, что его убить будет нелегко. А первый принц так вообще своим бессмертием кичился, а умер первым. — качает головой лис. 
    — Я не командовать хочу, не раба хочу, не того, кто безволен или обязан. Я хочу, чтоб было как у почившего отца и матери, каждый принадлежит себе, но и друг другу. При этом они свободны и делают, что хотят, это больше как... стая! — оживился юноша, воскликнув с радостью, что наконец-то нашёл нужное определение.

    — Хм. — советник протянул долгий и многозначительный звук глубоких раздумий. Вот нарывается кто-то на всякие там обещания, нарывается. 
    — Скажу более: без меня и мира не было бы такого прекрасного. — фыркнул мужчина, активно кивая, даже загибая пальцы, рассказывая чего бы ещё не было. В том и дело, что в гарем чаще всего поступают рабы, реже - по собственной воле. А есть те, кто обучает гарем разного рода искусству. Вот советник и относился к обучающему типу, никого не обслуживая. Уважаемый человек между прочим. И поскольку Лливеллина интересовали больше книги, свитки, изучение чего-то - поэтому он слабо понимал это половое влечение, когда хочется. Одно дело если нравится, а просто утолить плоть - он не очень улавливал суть. Самого желания именно утолить плоть без обязательств. Неужели оно такое сильное, что просто так можно с кем-то спать без симпатии? 
    — Да, с ограничением, мне бы не хотелось проспать поход в башню. И тем более не хотелось бы, чтоб меня сонного приволокли туда. Или вообще беспробудно спящего. Моя репутация перед правителем опуститься ниже плинтуса. — Лливеллин с интересом воззирал на открывший шкаф с колбочками. Ни пылинки... интересно, за такой коллекцией сложно ухаживать. Неужели днями и заняты тем, что полируют баночки? 
    — А у тебя есть желание, чтоб на тебя смотрели? Хм, какого рода интересуют фантазии или зелья? — вновь фыркнул мужчина, с силой затянув ленту на мантии так, что она жалобно заскрипела. 
    — Ты сказал про распотрошить. — с какой-то тенью обиды, неясным бурчаньем проговорил советник. А голос его стал бесцветным, без тени эмоций. То ли вспоминал он что-то связанное с потрошением, то ли сам испытал на себе что-то подобное; то ли много позволяют, а даже в любви ещё не признались, замуж не позвали, с родственниками не познакомили. Поэтому и не мог понять - серьёзно сейчас говорят, или в шутку. — Я не считаю это страшной травмой. Просто меня могут не так понять, если я буду в синяках. А у меня статус! Вот появится партнёр, пускай хоть осыпает ими. А без брака - грешно вообще-то.
    Советник прищурился, злобно так, мстительно. Вперив взгляд в спину собеседника, словно собирался проткнуть. Снова этот разговор про чувства к правителю. А потом ещё и фиалкой назвали. Если можно было нарываться по максимуму - это уже сделали. Мало того, что пугали отсечением пальца, мало того, что непонятно в чьей сперме там где-то в фантазиях смотрели, так ещё и про какие-то неведомые чувства к правителю заявляют. 
    Лливеллин подкрался как кошка, настолько плавно и грациозно, что даже подол мантии не издал ни шороха, чтоб приблизиться со спины к врачевателю. Пальцы повреждённой руки касаются чужих прядей, отводят их в сторону. И прежде чем ощутят жар дыхания на собственной коже, на открывшейся взору шее. Как тут же свободной рукой обхватят за талию, чтоб рывком прижать к своей груди, с рыком кусая в загривок, впиваясь зубами с тихим причмокиванием. А рука, что обхватила талию, проползёт ниже, бесцеремонно так оттягивая край штанов, чтоб проникнуть пальцами под ткань. И по-хозяйски скользнуть под бельё, обхватывая чужую нагую плоть. 
    — Ещё раз скажешь про мою любовь к правителю и тебя отымеют прямо здесь, доказывая обратное. Поэтому побойся бога и не провоцируй. — томно прошептал советник на влажный след от укуса на шее лекаря. 
    
    — А? — обернулся по сторонам лис, словно искал что-то. — Это потому что нет алтаря? — а затем юноша запнулся, зажмурился, прижав уши к голове как можно сильнее. И тихо прошептал. — Но я делаю это предложение.
    Кивнул лис, согласно, медленно, с тихим вздохом полным печали. 
    — Так я и есть игрушка. — коротко сообщил он, ведь по-другому к нему не относились. Ни грамма уважения, ни грамма сострадания, ничего. Поэтому его так и удивила нежность от незнакомца, которого он к тому же ранил. И почему не влюбиться? Когда тебя постоянно пинают, клеймят, обижают и пытаются унизить. Почему не влюбиться в того, кто был один раз добрым. При том, что о нём думали всё время, пока бегали по лесу. Лис просто сложил дважды два и понял, что у него есть чувства. Поэтому он сразу загадал желание или смерть, если желание другой половине не понравится. Эта не была любовь с первого взгляда и с первой встречи, но осознание каких-то чувств и попытки со второй встречи - явно были. 
    — Ох, хорошо никогда не боятся. — закивал лис, в попытке представить это. На слова о фее, юноша только взглянул вверх, пытаясь скрыть улыбку. Так правитель фея? 
    — Да испытываю. — коротко сообщил лис, кивнув так уверенно, посмотрев на правителя так внушительно, будто его чувства были непоколебимой твердью. Вот только чувства он свои описать не мог. Вернее не понимал как это сделать. Они вот есть, он чувствует, всё. Такое простое уравнение уже с ответом.

    — Ну почему сразу существовали без меня? Я всегда был, просто отсутствовал. Морально поддерживал на расстоянии. — хмыкнул советник, сообщая истинную суть вещей медовым голосом, что перекрывает любую издёвку. И советник ничего не доказывал, а лишь сообщал нужную информацию. Он не принижал других и их достоинства. Ведь всегда найдётся миллион человек делающих что-то лучше тебя. Поэтому советник просто не пас задних, но и не гнался впереди, доказывая с пеной у рта, что самый лучший. Эти «лучшие» первые мишени на поле боя, а он так, скромный защитник дворцовых ценностей.
    — На уровне большой наглости. — расплылся мужчина в такой яркой и сиятельной улыбке, что мог бы ночь превратить в день. Да, он наглец и гордится этим. А вот и стараются, отсеивая возможности выплыть в неудачном свете.
    — С обожанием? Как голодный зверь на обед? Или как обед на зверя, если говорить про страх? — интересуется мужчина, в любопытстве склонив голову на бок. Наблюдая за тем, что шкаф заерывают. Значит выбрали?
    — Ужасы какие. Где ты тут романтику нашёл? — аж замотал головой советник, прогоняя разного рода страшные видения, которые мелькнули в голове. — Статус важен, если его нет - нечего кушать. — развел руками мужчина, ведь правда, потеряй он свой статус - или убили бы, или сослали в гарем кровушку со стен оттирать.
    — А кто сказал, что я праведник, мм? — весело отзывается Лливеллин, правда тут же нахмурился. Снова про любовь к правителю, вот кто-то нарывается так очень даже сильно. И вполне себе могут остановить своим туманом в любой момент, но почему-то этого не делают ведь. — Нет кольца говоришь... — задумчиво произносит мужчина, едва касаясь губами чужой шеи. Некогда повреждённую руку опускают к штанам собеседника, дабы снять с пальца кольцо. — Увеличься. — произносит мужчина, замечая, как кольцо расширилось, стало тоньше, но вполне себе подойдёт для обхвата чужой плоти. Скользнув и второй рукой под ткань штанов, чтоб медленно, неторопливо, надеть металлическое кольцо на головку, опускаясь всё ниже, чуть поглаживая пальцами ствол члена собеседника. А затем закрепляет кольцо на основании члена. И тут же обхватит плоть здоровой рукой, двинув ей по всей длине.
    — А теперь сужайся. — прикажет Лливеллин кольцу, тут же пояснив: — Простенький безразмерный артефакт, что подстраивается под любой палец. Кто знал, что я буду его использовать вот так. Теперь кольцо есть, да. А может я твой член хочу. Сходить попросить? С распиской? — усмехнулся советник, скользнув кончиком языка по месту укуса.
   
    — А что можно просить? Разве супруг не даёт защиту и свободу? — немного замялся лис, чуть задрожав, не зная что последует за таким вот предложением. Вдруг сейчас рассердится и... откажут? Ведь наглость - это способ выживания, когда нет особого выхода.
    А что здесь странного? Изначально ведь просто испугались, потом решили получить смерть, а дальше был просто разговор, приятный, интересный, ненапрягающий. Рассердились, что могут обмануть, как делали раньше другие, были уверены, что обманут, потому и ранили, от бессилия и обид тёмного прошлого, находясь на грани нервного срыва. Но потом то ощутили нежность. А даже побитый пёс полюбит того, кто впервые будет с ним добр, потому что уже не на что ему надеяться. Лис только сильнее прижался, спрятав раскрасневшиеся от столь наглого предложения щёки в тени чужого плеча.
    — Испытываю. — вторил голос лиса с былой уверенностью. А потом робко взглянул на владыку. — И как вы его исполните?

    Советник смотрел спокойно, мягко, словно перед ним не человек, а прекрасный сад, куда можно устремить мечтательный взор в поисках его загадок. 
    — Зачем? — с тяжёлым вздохом спрашивает советник. — Зачем ты начал эту тему, если она ощутимо тебе неприятна. Ты пошутил о моей незаменимости, я поддержал юмор, хотя заменить можно всех, недавно мы это и так видели в кровавом пиршестве. Всё. Если ты надумал себе что-то лишнего обо мне - то тут как знаешь. Но если тебе самому неприятна шутка - зачем продолжать? — пожимает плечами мужчина, прекрасно замечая сарказм и то, что скоро простая шутка может обернуться кислотой в словах. А советнику это надо? Нет, не особо. 
    — Понятное дело, что есть. Меня даже удивляет, что вообще к наглым причислили. Это ещё не предел. — фыркнул мужчина, вспоминая наложниц, которые метили в султанш - вот это была действительно наглость, учитывая то, что с ними провели лишь ночь. 
    — Смертники... — задумчиво протянул мужчина. И даже как-то вопросительно выглянул бровь, правда больше отвечая на свои внутренние вопросы. — Почему тогда никого из гарема не забрал на арене? Они именно такие смертники. — а советнику вроде ничего не выдавалось, чтоб с ним играть. 
    — Какая прелесть, особенно если режут не тебя. — покачал головой мужчина, да, возможно это и прекрасно по обоюдному желанию, но это ведь больше любовь к трупам, их можно резать сколько угодно. 
    Снова советник вздохнул, тяжело, с каким-то надрывом. А чего он ждал? Сказали ведь, что любят кровь и насилие. Вот значит будет непросто. А статус решает многое. Вот будешь ты без статуса бомжевать, и? Кто-то тебе поможет? Даже если ты захочешь показать, что умеешь работать или будь ты талантливый, усердный, добрый, чуткий и прекрасный - какой-то богач тебя выкинет, скажет, что ты бомж и уродец, всё. Никто и руки тебе не подаст, а везде будут гнать как вшивую псину, а потому что репутация тютю и статус. Все поверят тому, кто выше статусом и сильнее, но никто не поверит тебе, если ты не виноват. Вот советник и цепляется за этот статус, ведь он уже успел побывать в немилости, второго раза не хочется. 
    — Хорошо, я понял, что мне говорили о своих фантазиях просто так зачем-то. Видимо игра такая, где приманили, а потом зацепились за слова и всё, не лезь ко мне. Если хотелось мне сделать больно и упиваться этой болью - возрадуйся. Но для чего тогда манил? Мне правда было интересно продолжение, но что-то пошло не так. Хорошо, я попытался взять ситуацию в свои руки и всё равно не так. Тогда зачем? Или ты так со всеми? — Лливеллин замер на несколько секунд, просто уткнувшись любом в чужое плечо. — Я такой идиот. Расширься. — прошептал мужчина, приказывая кольцу, чтоб снять его с чужой плоти. Вытащить руки из чужих штанов и отступить на шаг назад. Вновь приказать кольцу сузится и положить его на ближайший стол. 
    — Знаешь, если ты не хотел чтоб тебя трогали - не обязательно прикрываться браком. В браке оба любят, или это брак по договорённости. А если ты пошутил, то что дальше? Потащи я тебя с согласием к правителю ради чего? Чтоб потрахаться? А потом разбежимся? Вот тебе кольцо, дарю, может ты найдёшь того, с кем действительно захочешь заключить брак и кого будешь любить. Или подаришь его мне, если когда-нибудь полюбишь и я буду знать, что это не шутки. Не просто брак, чтоб потрахаться, а реально желание жить вместе, не отпускать, никому не отдавать и защищать как самое ценное в этом мире. — махнул рукой мужчина с тихим вздохом, вновь потупив взгляд в пол.
    — Так что без обид и претензий с моей стороны и, надеюсь, с твоей. Мои руки в зоне видимости, сожалению, что применил насилие. Говори как пить зелье, я тогда пойду. А тебе вон кольцо и повод подумать. — советник поднял руки, ладонями на уровень плечей, раскрыв их собеседнику, показывая, что ничего в них нет и не трогают. 
    
    — Я буду вас защищать. — по-детски наивно проговорил Лилиум со всей искренностью в голосе. Со своей стороны он может пообещать защиту - а дальше уже как получится. И это как лисица должна чем-то править - в её мохнатой голове не укладывается, ведь о таком даже не думали. 
    Лис замер, когда на нём поправили плед. Глянув оцепеневшим взором на правителя. Чуть нахмурился, вспоминая что-то. Во-первых, его удивило согласие. Вот так просто согласились и всё? Без дополнительных условий лису? А во-вторых, он что-то уже слышал про башню от Лливеллина, который тыкал в него пальцем. 
    — Башня? Я... там нужен? Лливеллин так сказал. Очередными лисами? Я тут такой один остался, как мне казалось. И вы согласились... а, я тогда... да, подготовлюсь. — растерянно пробормотал лис, как-то неуверенно посмотрев по сторонам. 
    — Где мне привести себя в порядок?

    Лливеллин даже не вздохнул. Он что должен был продолжить, когда попросили убрать руки? Он не оскорбился, а убрал руки, когда об этом попросили. Продолжить насиловать что ли? Он не ответил отказом на брак, а сказал подумать, ведь был серьёзным в своих намерениях, и если нужен брак - он будет. Советник стоял и слушал про зелья, до последнего надеялся, что ему хоть что-то скажут. Но ничего не случилось. Только и застыла в ушах фраза: «я не люблю...». А советник был достаточно самовлюблённый, значит... его не любят. Мужчина лишь с сожалением обернулся на кровать, где недавно зашивали его палец. Что он скажет? Ведь правда было приятно, он прибывал в восторге, он шутил и смеялся. Почему всё так обернулось? Потому что он дал неправильный ответ, когда попросил продолжения? Нужно было сказать, что просто хочет? И что зеркальные комнаты ему нравятся? Наверное так было бы проще. Хотя он попросил продолжения, но... не любят самовлюблённых. Но ему так хотелось узнать продолжение и увидеть комнату в зеркалах.
    Лливеллин улыбнулся так, словно ничего не случилось, бывает, ну ничего страшного, никто не умер. Вновь повернувшись к собеседнику, он поймал кольцо пальцами, снимая с бутылочки. 
    — Спасибо. Всего доброго, благодарю за гостеприимство. — доброжелательно отозвался мужчина, кивнул и направился к двери. Покинул он чужую комнату стремительно, не нужно ему зелий, ничего , что будет напоминать
про сегодняшнюю неудачу. С собой он не возьмёт ни зелье, ни воспоминание о случившемся. Бывает. Можно просто забыть этот инцидент и работать дальше, словно ничего не случилось, он это умеет. А кольцо выбросит по дороге. Оно всё равно никому не надо, да и надеяться не на что. Лучше просто забыть, будут другие возможности и приключения, главное, что никто не в обиде. И отчаиваться не стоит: сегодня просто был дождь - завтра будет солнце.
    
    Но лис выражал своё искреннее желание защитить, они как стая! А стаю всегда нужно защищать до последнего, так ещё отец учил, мать учила защищать своё потомство, которое вряд ли будет. Лис лишь довольно отозвался на ласку, чуть потираясь о чужое плечо. Конечно, юноша был уверен, что правление отдельно, а супруг отдельно. 
    — А... точно? Вы не пострадаете? — сильнее сжав чужую руку с волнением проговорил лис, нервно махнув хвостом. Да, условия не ставили, но обычно это делали другие. Поэтому это было непривычно. 
    — Н-на-наряд? Мне? Можно? Я? Хорошо, буду... да. — невнятно отозвался юноша, немного заикаясь. Он словно получил удар мешком полным зерна по лбу. Ему и наряд? У него и слуги? Кажется он умер и пребывает где-то в раю, всё слишком нереальное. Лилиум обхватил чужую шею, сжав её как можно крепче, совсем не ожидая, что его вот так поднимут на руки, как принцессу. Это... точно не сон?

    Советник никого трахать и не собирался, он просто угрожал это сделать, если продолжили бы говорить о несуществующей любви. Если бы действительно собирался трахнуть - наверное тогда бы зажал, а не ласкал пальцами. И естественно советник шутил, что до брака синяки нельзя оставлять. Он хоть раз попросил их убрать? При том, что знал - зелья есть. Или намеренно делал на них акцент, таким образом флиртуя. И если бы просто поддержали диалог и шутку - то сказали бы, что кое-кому можно всё. И он никогда от себя руки убирать не просил. Может как-то и показывали, что хотели, но это могла быть реакция организма, а не само желание владельца, коль на словах он говорит о другом. И продолжи советник, могли оскорбиться, что не слушают и не убирают руки. Ситуация слишком двоякая и острая, поэтому попытались пройти по пути меньшего сопротивления. 
    Ллин шёл не сбавляя шаг, внутри не было пустоты или ещё чего-то, он умел всегда держаться, притупляя боль, загоняя её так далеко, что не найдёшь даже через долгие месяцы. Вот только напоминала она потом о себе в самый неожиданный момент. Звон прокатившегося кольца заставил замедлить шаг. Ещё долго круглый предмет катился по мраморным плитам, прокладывая себе прямой и целеустремлённый путь. А затем, делая поворот, чтоб замкнуть дорогу кольцом, покружиться и упасть с тихим звоном отчаянья - Ллин остановился. Усталость навалилась на плечи, бессонница вызвала лёгкое головокружение и тошноту, но советник устоял на ногах. Звон кольца стих, но в голове ещё долго блуждало эхо мнимой боли от оглушительного звона. Короткий и тяжёлый выдох с губ, а затем советник разворачивается, шагает к кольцу. Сей предмет поймают пальцами, усаживаясь на пол, опираясь спиной о холод стены. Долго советник будет рассматривать кольцо, вертя его в руках. 
    — Почему ты так ничего не сказал, разве слова это так сложно? Или ты правда хотел, чтоб я просто ушёл поскорее? — слабым голосом обратился Лливеллин к блеску кольца. Веки почти смыкались от усталости. С тяжёлым усилием советник поднялся, развернулся и вновь направился в комнату алхимика. Если не хотят говорить, он спросит снова, пока не скажут, чтоб наверняка. 
    Однако по возвращению в чужие покои - он никого не застал. На стук никто не отворил, дверь заперта, но у советника был особый артефакт замка, что открывает любую комнату. Естественно в целях безопасности он его получил, мало ли что случиться по ту сторону запертой комнаты. Поэтому когда мужчина таки вошёл, тихо и осторожно, то невольно замер. Разбитые колбы, жидкость пролитая на пол и на осколках стекала... кровь. 
    Советник не будет долго искать алхимика, в замке есть свои тени, что обязательно расскажут о том кто и где находится. Поэтому алхимику не стоит удивляться, когда Лливеллин налетит на него грозной тучей, поймает за локоть задирая рукав, глянув на капли крови. Кольцу приказывают расшириться, надевают на запястье, как браслет, чтоб не травмировать пальцы. И сквозь зубы процедят:
    — За мной, лечиться. Кольцо на тебе, так что без возражений. И я жду объяснений - зачем себя ранил? — пускай силы у советника не очень много, но он старательно потянет алхимика за локоть, направляя в ближайший внутренний лазарет. Если пойдут конечно. 
    
    В стаю принимают звери, это не значит, что ты тоже зверь, скорее другой зверь выражает к тебе симпатию и доверие, поэтому считает тебя частью своей стаи, даже если таковой нет. И главное ведь желание, стремление, по мнению лиса. Да, ранил, но желание убивать не было, поэтому и рана не смертельная. Может и не могут что-то там держать, но научаться. Когда есть кого защищать - становишься сильнее. 
    — Вы могущественный воин, бесспорно. Я буду надеяться, что никто и не сможет, но маги довольно коварные. И если там есть лисы, похоже заключённые рабы - то они владеют магией, местами довольно могущественной. — предупредил юноша, немного хмурясь. — Маги могут проводить страшные эксперименты над заключёнными. — кивнул он, сказав это очень взволнованно и мрачно. Есть силы, что ломают суть законов и природы. Поэтому страшатся не того, что желание не исполнится, а что могут остаться в одиночестве, где снова будут обращаться как с полевым скотом. 
    — Ну я... нет... в смысле собираюсь, но я не... мм. Идти? Я не бывал алтаря, не знаю. А нужно... а в чём нужно? — лис обнимает крепко за шею правителя, смотрит на него внимательным взором. А потом чуть прижимается ближе, чтоб звонко чмокнуть в щёку. Чувствуя лёгкий дискомфорт из-за того, что его хвост живёт своей жизнью и виляет так рьяно, что его владелец над ним не властен. Но всё ещё никак, совсем никак не верится, что это не сон. Такое может быть, такое возможно? И даже через порог его переносят, как невесту. От чего юноша смущается и утыкается носом в чужую шею. 
    — Я и сам могу, меня учили со всем справляться. Разве что с нарядом мне нужна помощь. Если возможно - кто-то из ваших людей, если разбираются в нарядах. Не очень хочу видеть кого-то из гарема. — проговорил он, чуть затихая под конец, говоря совсем шёпотом, с сожалением кусая губы. Может и можно было блеснуть статусом жениха, похвастаться, но настолько много боли прошлого, что он просто никого не хочет видеть.

    Так в том и дело, что не домогались и даже не пытались. А переломы костей советнику правителя - такое себе занятие. Бумаги бы вместо него сортировали и переняли бы обязанности, раз кости горазд ломать. 
    Так возмущения были в том, что синяки видно. Хотя как их может быть видно под одеждой - тот ещё вопрос. Шутку про брак поняли, но там была и просьба убрать руки, вроде как не шуточная, если собирались ломать кости. И как тогда нужно было воспринять шутку? Продолжать? Посмеяться? 
    Ну так потому что не умеют опираться на реакции тела, ведь не очень их понимают. Сердцу милее книжки, а опыт базировался на привязанности и вытекающих сношениях из этой привязанности. А учитывая, что отношения были построены на временном увлечении - то когда увлечение книгой, или работой проходило, так и отношения заканчивались. Были они такие же сухие эти отношения, как бумажные листы. 
    И коль не захлопнули дверь, что не слишком безопасно, то просто так войдут. Узрев всю картину и понимая без слов, где явно советник ошибся в своих поспешных выводах, коль вызывал такую реакцию. 
    — Я сказал. — дрогнувшим от волнения голосом произнёс мужчина. Стараясь не слишком крепко сжимать руку, чтоб не травмировать ещё больше. Советник приведёт алхимика в лазарет, при этом выгнав от туда дежурную молодую особу, врачевательницу, которая следила за сохранностью ингредиентов и могла выдать какое-то слабое сонное зелье, либо что-то для улучшенного пищеварения. Здесь не было серьёзных лекарств, если не учитывать комнату почившего лекаря, но она очень далеко и больше используется как склад теперь. Поэтому Лливеллин расположиться здесь. Усадив на диванчик своего пациента, советник пойдёт мыть руки, высоко закатив рукава. Возьмёт медную миску, щипцы, которые обработает паром, благо чайник с водой всегда кипит на небольшой печке. От чего в комнате влажно, но не душно из-за хорошей тяги. Советник пороется в зельях, чтоб найти что-то дезинфицирующее и кровоостанавливающее, подхватит чистое полотенце. А затем расположится рядом с алхимиком на соседнем диванчике. Расстелит на быльце дивана полотенце, поставит туда медную миску с щипцами. — Положи руку на полотенце, я осторожно вытащу стекло. У них здесь нет обезболивающего, новые дозы ещё толком не сделали, ведь всем было очень надо. Поэтому придётся терпеть.
    
    Для чего ранили? Это было желание выплеснуть обиду за обман, которая копилась долгие годы. Желание наказать обманщика, что даёт такую красивую надежду, и злоба на то, что он должен убивать. В шоковом состоянии любой может кинуться, смотря как его довести. А может сон дурной приснится? Вот от него и будут защищать. 
    — Так, может лучше потревожить сразу всех магов, чтоб был один взрыв и всё? — логически рассудил лис. И брак бы он всё равно связал с тем, о ком думал всё это время и чьё право священной крови забрал. Как он понял, это очень важное право, вот нужно взять ответственность и жениться. 
    — Свадебное... мне. Ох, это так необычно и непривычно. Хочу такое. Ведь с моим статусом я даже не смел мечтать о чем-то столь прекрасном. — смущённо проговорил юноша, а потом моргнул. — Значит кровавый наряд и верный товарищ, что повенчает - это вся свадьба? Если такое более по вкусу - я не против. — кивнул лис, замечая удивление правителя, на что весело улыбается. 
    Когда юношу опустили на кровать, то он выдохнул, отпуская чужую шею, и устроился удобнее. О чем-то задумался, сбрасывая с себя накидку, распрямляя её на кровати. Потом дёрнул ухом, услышав совершенно незнакомые имена и выпрямился, вставая с кровати. 
    — А кто эти люди? И я не совсем избегаю. — проговорил лис и потянулся к лямке своего чёрного наряда, что прилип к коже. Вначале он снял одну лямку, потом вторую, медленно, неторопливо стаскивая одежду вниз. Оголяя грудь с молочной кожей, отлепляя от себя мокрую одежду, чтоб она упала на пол полностью обнажив юношу. — Скорее не знаю кто выжил, а кто как отнёсся к новому правителю. Лучше я пока понаблюдаю, а то вдруг случайно пригрею змею на шее. — бессовестно виляя бёдрами при оголении, лис чуть покрутился, глядя по сторонам. Белоснежные волосы рассыпались по спине, длинной ниже чем линия копчика. Мокрый хвост не слишком скрывал округлости нагих ягодиц. И как только лис нашёл свою цель - поймал ладони правителя, наклоняясь, вновь оставляя след от поцелуя на коже. 
    — Я тогда искупаюсь, чтоб приятно пахнуть и не быть грязным. — другая ладонь потянется к светлой пряди, чтоб легонько намотать её на указательный палец и притянуть к своим губам для короткого поцелуя. При этом всматриваясь в лицо правителя с интересом. — Буду ждать вас, мой господин Сеннин. — делая шаг назад, лис словно немеряно легонько потянул за собой, ласково поглаживая чужую ладонь. Совершенно не стесняясь своей наготы, он сделал ещё один шаг назад. 
    — Вам пора? — такой глубокий вопросительный тон, с какой-то неясной мольбой в глазах, словно скрытое желание, чтоб остались. И вновь шаг назад, только очень короткий, всё ещё позволяющий удерживать чужую руку. Легонько так, совсем невзначай облизывая кончиком языка верхнюю губу, под шумный глоток слюны.