Но советник толком не знает алхимика, поэтому не может сходу отличить: говорят ли серьёзно или просто рассуждают. 
    Потому что в словах была просьба прекратить, не условие: если будешь трогать - отпинаю, что можно воспринять как шутку. А конкретный запрет. Даже если бы советник сказал, что пойдём сейчас к правителю - попросили убрать руки, причём красноречивым тоном раздражения. Возможно был какой-то иной способ, возможно нужно было посмеяться и продолжить или ещё что. Но в тот момент он посчитал это разумным вариантом, и не переменил бы его, даже окажись он в прошлом. На душе стало легче, когда он убрал руки, потому что мог делать что-то действительно неприятное, совесть бы потом задушила. Да и не был советник уверен в том, что не поспешил своими действиями. Так хоть жалеть не будет, что принуждал, даже если того хотели. 
    — Вот как. — кивнул мужчина. В принципе да, кто он такой, чтоб что-то запрещать. Просто вздохнув, Лливеллин вошёл в лазарет вместе с советником. А насчёт того переносят или не переносят вид - могут понять по тому, как даже не скривились, не дрогнули, уверенно извлекая кусочки стекла из раны. Возможно советник падает в обморок от вида собственной крови, а может солгал для чего-то.
    — И то верно. Теперь давай вторую руку, с неё капает, я всё вижу. И придётся срезать часть рукава пропитанного кровью. Хм, здесь должны были быть бинты и чем промыть тоже. — советник нахмурился, он знал, что есть пенное лекарство, что выталкивает мелкое стекло из раны - но где оно? Мужчина на время отставил медный тазик и поднялся. Он пошёл искать нужное. — Так, где-то здесь должен быть нож, или скальпель, чтоб срезать ткань.
    
    Люди часто, практически всегда обманывают, особенно те, кто живёт в гареме. Так с чего вдруг кому-то верить, если знал только тёмную сторону монеты. Доказали обратное, поэтому теперь лис верит словам. Но лис продолжает себя винить за эту рану. Правда речь правителя слушает молча, в удивлении подняв на него взгляд. 
    — Как необычно слышать что-то подобное из уст государя. Обычно предпочитают уничтожать, не слишком задумываясь о ценности чужой жизни. — кивнул юноша и тихо засмеялся на слова о наряде. — Главное само торжество и тот, кто будет рядом, а наряд это уже детали. Прекрасные детали, но всё-таки.
    Лис вновь кивнул, чуть нервно дёрнув хвостом, вспоминая, как на него смотрели. 
    — Второго принца, он забрал второго принца, ныне престолонаследника, он очень... бойкий. Ведь первый принц умер на моих глазах, так неожиданно и спонтанно. Хм, с сумасшедшей улыбкой... так это большая часть замка. — фыркнул лис, подавив смешок. И тут же растерялся. Живы все? Но... а это безопасно? Ведь учитывая, что осталось много верных прошлому порядку - от этого могут быть проблемы. Однако лис качнул головой и лишь слабо улыбнулся. — Я... рад, наверное.
    Лис замер, это «без господинов» - дезориентировало. Правда ненадолго, как только ему накинули на плечи плед, притянули ближе, всего трепещущего от удивления и неясного чувства в груди. Так робко, нежно и почти невесомо - лис коснулся чужих губ в ответ. Словно пробуя на вкус новый, доселе невиданный плод необычайной сладости. Чуть сильнее пригубив чужие губы в мимолётной храбрости. Как-то неуверенно обнимая за шею.
    
    Удивление Бахрейна могло быть неописуемо, если бы он не был бы работорговцем. Иногда ему такие кони мочили, что это вызвало снисходительную улыбку, как когда хозяин смотрит на бегающего кота, что зацепил случайно вазу. 
    — Ох, как! — картинно схватившись за сердце, внемлил информации о том, что о нём не слышали и не представят. А как только выставили за ворота швабру и ведро, громко рассмеялся. Тихо прошептав себе под губы: — Убрать? Того, кто мешает пройти я б убрал этой шваброй.
    А уже громче мужчина добавил:
    — Я всегда так приходил в эти земли, это было правило. Если теперь новые порядки - то дождь, который любезно прекратился по моей инициативе - всё смоет. И у меня специальный вензель от султана, дающий мне пропуск в любой уголок державы. Но коль о путниках с дарами уведомить не хотят - значит эти путники неинтересны. Однако этот путник пришёл забрать своё по-хорошему, но коль не пускают - что ж. — мужчина приказал коню совершить низкий поклон и сам якобы поклонился, глядя на того, кто не пустил его спокойно, снисходительно. Когда конь выпрямится, мужчина развернёт его, оглашая, что процессия разворачивается и уходит. По щелчку пальца, там, где расплылось кровавое пятно - начался дождь, сильнее обычного, смывая кровь. Бахрейна дождь не намочил, как и остальных. Мужчина попытался поскакать по дороге ведущей из города, однако один из его свиты пересёк ему дорогу, приставив к горлу лезвие сабли. 
    — Тц, ей, осторожнее, острая, поранишься. — передразнил Бахрейн хмурый взгляд сопровождающего. — Что? Меня не пускают, ты слышал, я сделал всё что мог, если не нравится, сходи и поговори. — бросил мужчина, огибая собеседника и пуская коня рысью. И правда было странно, почему работорговец ничего не сделал, а просто быстро удалился, хотя явно сюда шёл не один день. И почему его же свита угрожала ему саблей. 
    Однако для чего приходил Бахрейн и что именно он хотел забрать - станет ясно совсем быстро. Мужчина лишь сожмёт кулон спрятанный под одеждой и замок захлебнётся от истошных криков. Все кто был частью гарема бывшего султана - упадут на пол, корчась от боли. Даже Лливеллин рухнет, как только найдёт пресловутый скальпель. Советник закричит от боли, а затем умолкнет, чувствуя, как по щекам текут кровавые слёзы. Боль не минует и лиса, однако не такая сильная, лёгкая, почти неощутимая. Но пару кровавых слёз также скатятся по щекам, а ноги невольно предадут хозяина. Покосившись лис крепко вцепиться во владыку. Тяжело дыша и с дрожью проговаривая:
    — А вот и явился тот, кого называют «истинным хозяином» — Бахрейн, работорговец, который нас всех сюда и привез. Похоже решил напомнить о себе.
    И Бахрейн сможет сжать кулон сильнее снова, в любое время дня и ночи. Если с ним таки соизволят поговорить - он будет за стенами замка в палаточном городке, в самом крупном шатре, об этом непременно расскажут местные жители. А коль говорит не захотят - ну и пусть, он всё равно действия любит больше. Тем более те, на ком метка - не так пострадают, да ещё и часть от лиса отобьётся Бахрейну.

    Если трогать после конкретных действий - тогда это меняет дело. Однако этого просто не поняли, подумалось другое, что поступают плохо, навязывая то, чего не желают.
    Вот если так уверенно извлекают стекло, можно и подумать, что намеренно прибеднялись и падали в обморок, возможно хотели больше ласки, внимания, душевного тепла или бинт на палец. А вот Лливеллин на реакцию по извлечению осколков удивился, выглядело так, словно он гладит кота, лежащего на солнышке, но никак не извлекал что-то острое из кровоточащей раны. 
    — Сложно не заметить дорожку крови. — кивнул советник на комплимент, но не сказал бы про себя, что он очень внимательный. Бывало, он мог заметить мелкую деталь в расследовании дворцовых интриг, а бывало бегал с книгой в руках по замку и везде её искал. Зависело от того, сколько трудился и как перенасытил свой мозг информацией. 
    Лливеллин отходит, с каким-то тихим бурчаньем ищет нужное по шкафам, к чему-то принюхивается, что-то даже пытается облизать или грызёт, тихо приговаривая: это не совсем то. И когда, казалось бы, он найдёт нужное, так рухнет на пол, рассыпав всё, что так бережно собирал. 
    — Скальпель... корешок... баночка... — тихо шепчет Ллин, растерянно водит ладонями по полу в поисках потерянного. Как только к нему подходят с флаконом, советник вздрогнет, тут же замирая, стараясь не шевелиться. — Не хочу показаться невежливым, но ты вообще где и что надо пить? — сказал Ллин, повернувшись к комоду, принимая его за своего собеседника. Продолжая водить руками по полу, звякнув баночкой и поймав её в руки.
    — Ох, нашёл, вот её нужно вылить на твою руку, будет много пены, щипать будет тоже, но извлечёт мелкое стекло, а также ускорит заживление. — вновь обращаясь к комоду, проговорил советник и протянул баночку предмету мебели. Явно не сильно различая, где источник звука, или мешает что-то ему это понять, возможно задело не только глаза. 
    
    — Это значит хозяйственный. — тихо засмеялся лис. — И упорный. Ведь многие предпочтут простое решение - купить что-то новое. Поскольку со старым нужно заморачиваться и искать ему применение. Это редкие качества в нынешнем времени, впрочем, в любом другом времени.  
    Юноша на секунду замер, словно собеседник произнёс что-то неожиданное. А потом посмотрел на мужчину сверху вниз, внимательно так, придирчиво, будто что-то взвешивал в голове. 
    — Так я уже выбрал того, кого хочу. — прямо заявил лис, хоть речь была и о другом выборе, но лишний раз сказать об этом - не помешает. 
    — Ох, так значит принцу очень не повезло, пленник без статуса, к которому так привык. Даже я ему сочувствую, в одночасье потерять всё - нелегко. Постараюсь узнать и обратиться, если будет что-то нужно. Благодарю вас. — чуть поклонился лис, мыслями возвращаясь к пленному - какого ему сейчас? Ведь Лилиум, как никто другой, знает что такое жизнь в неволе, особенно когда у тебя был дом, семья. Тяжело терять всё в одночасье. А пострадать начальник гарема вполне может, вот только все обязаны ему жизнью, поэтому страдать он в одиночестве точно не будет, требуя долг жизни не смотря ни на что. 
    И поцелуй был похож на райское наслаждение, такое что-то запретное и прекрасное. Смущение, которое редко испытывают, в миг накрыло с головой. От того, что позволили исследовать чужие губы. Легонько пробуя их на вкус, с малой силой сжимая нижнюю губу между дрожащими своими, чуть покусывая в любопытстве. Делая всё медленно, потихоньку, чуть прижимаясь сильнее к груди правителя, ощущая нежность объятий, от которого плавилось тело. Лис моргнул, чуть скользнув кончиком языка по створкам губ, желая разомкнуть их и... 
    Почему он упал, зачем он упал - лис и сам не понял. На несколько мгновений он перестал что-то видеть, но зрение тут же вернулось. Моргнув несколько раз, лис стёр со щеки кровавую слезу, не слишком ей удивляясь, словно уже испытывал такое. А затем крови стало больше. Ахнув, от того, как рассекли запястья, в страхе уставившись на правителя, на окровавленные когти - он послушно внемлил. Поймал чужую ладонь, крепко сжав её в своей, с жадностью припадая к кровоточащей ране. Покорно слизывая всё, чтоб ни единой драгоценной капли не пролилось зря. Смакуя солёную жидкость так, словно она была сладкой, активно зализывая рану, как делают звери, в заботе о своей стае.

    А может Лливеллин и есть неженка? В самом прямом смысле этого слова. Вот только работа обязывает его быть собранным, даже через не хочу. Сейчас кому-то больно, пускай губы немного дрожат в волнении, но советник призывает всю свою хладнокровность, дабы помочь тому, кому нужнее.
    — Небольшая, но если у тебя кровь - я замечу. — спокойно и тихо произнёс мужчина, скрупулёзно всматриваясь в каждый сантиметр кожи, чтоб ничего не пропустить. — Не двигайся, осталось немного. — рука чуть дрогнула, когда крови стало больше и она густыми каплями скользнула к полотенцу, впитываясь алыми пятнами. Правда что там имели в виду другое - советник не знал.
    Ллин прекрасно себе со всем справлялся и он ведь уверен, что обязательно нужно всё, и бинт, и скальпель, и отдых, и подушка. Вот только не успевает он этого всего сделать. Вздрагивает от прикосновения к собственной руке, медленно поворачиваясь.
    — Ну что ты делаешь? Осколки не все! А ты так их выгонишь глубже, если будешь браться за что-то. — бубнит советник, причитая во всю. Но пузырёк ловит, попутно прекрасно ощущая чужое недовольство. — Я не специально. — со вздохом произносит мужчина, вот чего гневаться, это он упал со всей дури и ничего совсем не видит. Ещё и явно одежду испачкал, а кровь не отстирывается нормально с цветного!
    — Эх, нет чтоб конфетку да ягодку, всё лекарства. — покачал головой советник, сильнее сжимая пузырёк с зельем. Осторожно подносит к губам и залпом выпивает всё одним махом, чуть закашлявшись.
   
    Лис чуть прыснул со смеху, но тут же стыдливо накрыл губы ладонью.
    — Ох, нет, нет, что вы, владыка. Я говорил про меч. Многие предпочтут выбросить старый меч, нежели искать ему новое применение. Проще не заморачиваться.
    Мотнув головой лис, резко щёлкнув хвостом об пол. А потом чуть приподнялся на цыпочках, чтоб легонько провести пальцами по чужой макушке.
    — Не что, а кто. Вот он, я его глажу. — снова улыбнулся юноша, правда уже более смущённо. Но взгляд не отвёл, внимательно наблюдая за собеседником.
    Скорее лис грустит, понимая, что тоже кто-то получил клеймо раба. И это лучше чем потерять жизнь, но всё-таки.
    — Исчезнуть? — удивился лис, а потом резко замотал головой, нет, нет, никому исчезать не нужно пускай все будут на месте. — Лучше я их попрошу мне помочь сделать так, чтоб вы и дальше оставались рядом со мной, в приятном для вас ключе. — прошептал лис на чужие губы, легонько вкушая их с ещё неокрепшей смелостью. Вот только... не успело внутри что-то воспылать живодатным огнём возбуждения, как это тот час прервали, так вероломно, так жестоко. Лис не слишком пострадал, печать его защитила, но лёгкое головокружение он ощутил. Из-за чего ноги ослабли, а падение на колени перед владыкой не заставило себя ждать.
    Ему предлагают вкусить кровь. Голова всё ещё кружится и лис как-то так несмело касается губами чужой раны, действуя, словно по велению чужого голоса, будто пребывая во сне. Первый глоток крови, а дальше жажда зверя берёт своё и он пьёт больше. Правда замирает на время, вслушиваясь в чужую речь, пока алые капли ползут по ладони правителя.
    — Души? Слияние? Пользоваться?  — вяло уточняет лис, мельком глянув на владыку. А затем смотрит на кровавые блики, что тут же манят к себе. Лис высунул язык и медленно коснулся чужого пальца, слизывая кровавую дорожку. Лаская кончиком языка кожу и поднимаясь всё выше к запястью.

    Лливеллин рассматривает внимательно поражённые участки кожи, кровавые линии, что исполосовали ладонь. На каждое новое извлечённое стёклышко советник хмурится, губы дрожат от нервного потрясения, но руки продолжают работать со скрупулёзной точностью. Советник ведь видел дорожку крови в медицинском кабинете, малую, едва различимуюя, но заметную. Пораниться могли сами в любое время. Но в этот раз эти раны из-за советника, из-за всей ситуации с ним. Ллин знал это очень хорошо. 
    — Неизвестно когда нас позовут в башню, лучше всё закончить побыстрее, чтоб было время отдохнуть и набраться сил. Голова не кружится от потери крови? — осторожно промакивая полотенцем выступившую кровь, Ллин взял вату щипцами, смочил в дезинфицирующем средстве и обработал порезы. 
    — Мешают... — тихо возразил советник. А потом согласно качнул головой. — Я прекрасно знаю кто это, и давно пора погубить его. Однако, он всегда ускользает. Как песок сквозь пальцы. И у него в руках жизнь тех, кто здесь был ранее. Бывает, в замок устраиваются работать вольные, но таких среди нас не много. Вся моя семья считается рабами и мы будем служить там, где скажут. А лишь потому, что когда-то наш дом, землю города, где я жил, захватили и всё. — развёл руками мужчина. Вот такая ирония. Хотя,  по сути, когда ты устраивался на любую работу - уже становишься рабом того, кто платит деньги. 
    — Что? — ещё сильнее поперхнулся советник, аж вздрогнув от горечи вкуса того, что было в бутылочке. Скривившись неимоверно. И тут же вскрикнул от неожиданности, от того, как его оторвали от земли, а советник ведь совсем ещё ничего не видел, всё было слишком мутно. Поэтому он вцепился в того, кто его нёс, в страхе упасть из-за дезориентации. — Что ты делаешь?! Руки, твои руки пострадают! Ты кровь потеряешь, тебе плохо станет! И что за осколок души? Что за положение в кабинете, как я мог что-то понять, если просто упа-а-ал! — чуть завопив на последнем слове, Ллин резко замолк, когда оказался на кушетке. Осторожно ощупывая чужие руки на предмет новых повреждений. 
    
    Лис хихикнул. 
    — Так вы недавно рассуждали про ржавый меч, который оставите, не выбросите, если сможете найти ему применение. — Лилиум конечно мог лисицей пробраться в любое место под покровом темноты, но его знания ограничивались только этим. Не так уж много и знал. Или мог знать что-то важное, однако не понимать этого. Здесь уже каждый сам определит важность знаний. 
    Так лис и получил клеймо раба когда-то, ещё ребёнком. Ведь он тоже был свободным, раньше, очень давно, а потом всё изменилось. Всем и так понятно, что участь наследников незавидна. Поэтому лису просто было немного жалко принца, ведь он помнил того, кто его забрал. И какую расправу обещал. 
    — Я могу у вас спросить, а что вам нравится? Но и другие, со стороны могут замечать мелкие детали. Вдруг вы любите острый перец, и сами того не ведаете, поскольку просто не придавали этому значение. — просто объяснил лис. Ему нужна лишь информация, которую он взвесит и сам ей распорядиться. А там и будет удерживать своими методами, или ещё чем. 
    Лис льнёт под ласковые поглаживания чужой руки, может и прервали, но правитель так нежен, что не так уже и плохо. Взгляд становится удивлённый, как только лис слышит слова о превращении. И вот сейчас можно прекрасно ощутить, как танцовщика поглощает липкий и осязаемый страх, который он скрывал за маской улыбки. Как собственные руки дрогнули, а уши сильнее прижались к голове. Он не перестал бояться этого человека, или это существо перед собой совсем, но старался мыслить логически, расслабиться, понимая, что ему не желают зла. Однако превращение...
    — Я потеряю свою суть? — больше лис так и не двинулся, внимательно изучая чужое лицо. Чувствуя, как собственное тело напряглось и испытывает какую-то болезненную тяжесть. Его изменят? Зачем? Почему? Прежний он не понравился?

    Косвенная причина - тоже причина. Из-за его слов и действий ранили себя, в этом советник уверен на все сто процентов. Если бы он мог избежать этого, тогда бы... возможно тогда бы чужие руки точно не кровили. А такое дело советнику до чужих травм, какое было алхимику, что вызывался помогать, хотя вроде как лекарем не являлся.
    — Много, очень много. Тебе может стать дурно.  — уверенно отозвался мужчина, бросив на секунду укоризненный взгляд. А потом ласково провёл кончиком пальца по ране, проверяя на остатки стекла.
    — Ну так...  — уже было хотел вспылить мужчина, на эти очевидные вещи, ведь инородный предмет в теле загноится и можно умереть от воспаления крови. Но потом посмотрел внимательно на алхимика, такому эти истины по барабану. И довольно просто, беззаботно наклонился, лизнув кончиком языка порез на руке. — Иначе не смогу делать так безопасно, язык будет повреждён. Коль буду ранен, значит нормально не сделать доклад. Правитель узнает причину и придётся тебе тогда вылечить себя, да и меня заодно. Поскольку советника нужно беречь.  — беззаботно улыбнулся мужчина. Однако улыбка получилась натянутой из-за волнения.
    — Нас? О, ты таки решил взять меня с собой. Замётано. — обрадовался советник. А что? Ему тоже не весело, когда за свою жизнь надо бояться ежесекундно из-за того, что кому-то в голову взбредёт потрогать магический кулон, связанный со всеми.
    — Я бы дошёл. А ты ранен.  — пробубнил мужчина, сжав дрожащими руками свой труд. Вот как вылечить такого, если он раз за разом травмируется? — Лучше дай заживляющее зелье, что я тебе передал. Ты истекаешь кровью.  — алхимика дернули за запястье вниз, чтоб чуть сильнее приблизить. Ведь лишившись в одночасье зрения, было немного не по себе.
    — Зелье дай, я и в слепую тебе помогу. — бубнил мужчина. — И я видел только, что он демон. А про демонов я знаю много, однако, как оказалось, не слишком правдивое. Допустим, есть ведь демоны инкубы, что славятся своей проституцией. И... погоди, ты сказал осколок души? Чей? Какого существа осколок? Это же очень сильная магия! Зачем тратить её на меня? — озираясь по сторонам, по-прежнему ощущая лишь чёрную пелену на своих глазах, советник словно опасался чего-то. Что произошло? Осколок души он... да нет, там слишком запретная магия. Может алхимик разыгрывает его?
   
    Невольно лис заострил уши, вслушиваясь в каждое слово. Расточительство... если можно использовать... невольно образы двух дневной давности мелькнули в голове. Напрягшись, шумно сглотнув слюну, лис произнёс:
    — Почему тогда, в день нашей первой встречи, вы не убили меня? И... что было бы, если бы я убил тогда кого-нибудь из тех, о ком вы говорили? — в слишком защищённые места совсем не получится, но притаиться где-то, слушать нужное, и иногда воровать с кухни - вполне. Так использовали для танцев, он и танцевал. Вот только общение было не его сильным коньяком, да и предпочитали что-то более шикарное, говорливое, умелое, чем просто милого лиса, который мог молчать всю беседу. Скучный - таким его часто нарекали. Да и логика у него бывала слишком странная, вместо того, чтоб любоваться красотой луны - он говорил, как здорово её съесть.
    А жалко было потому что кто-то оказался в подобной ситуации. Жаль было больше себя в прошлом. Сейчас проявлялось просто сочувствие, с пониманием что ждёт принца. Иногда даже врага прощаешь, если он мучиться сверх меры.
    — Какие... мм, какой тип вам нравится? — расплывчато, очень неуверенно уточнил лис. — А питомец у вас есть? Гос... — закашлялся бноша, вспоминая, что просили без всяких господинов. Лису будет интересно, может и испугается, а может сам напугает, кто знает этих полузверей.
    Юноша дрожит, смотрит из-под белых ресниц на мужчину, невольно нежась от его ласки. Глаза встречаются и юноша неотрывно смотрит в омут чужих зрачков.
    — На вас перейдут? — обеспокоился лис, всё-таки вновь припадая губами к запястью. Очень себя сдерживая, до лёгкой дрожи, чтоб инстинктивно не укусить, коль ощутил на губах вкус крови. — А какие способности? Как я пойму, что они появились? Ох, минуточку, стало быть часть вас во мне? — вздрогнул лис и опешил.